Юрий Грымов рассказал о поцелуе Иуды: "Предали все"

— Юрий вы начинали со съемок клипов, о чем повествовали абсолютно недавно. Вы глядите временами эти клипы?

— Дудки!Я свои фильмы-то не взираю. Я взираю всего свои спектакли в театре «Модерн», потому что за спектаклем надобно приглядывать. Он всякий девай играется вживую, артисты театра великолепные, однако мы все равновелико что-то правим, меняем. Кинофильмы временами выступают по каналу «Культура»: «Муму» или «Коллекционер»… «Казус Кукоцкого» сейчас уже не демонстрируют, верно, алкая он в Европе важнецки миновал, мы награды получили. Однако не пересматриваю. Я не знаю, будто на это реагировать.

— Зачем?Вы стесняетесь?

— Дудки, ни в коем случае. Ничего из того, что я ладил в шоу-бизнесе, на телевидении, не стесняюсь. Горжусь этим. И кино я горжусь. Оно в моей жизни деятельно взялось. И я больно безоблачен, что освободил бессчетно кинофильмов и получил награды. Все это было больно мило. А впоследствии я разочаровался в отечественном кино. Я перестал разуметь систему координат. Сейчас, впопад, взялась крохотная упование: благодаря интернет-платформам, кумекаю, кино владеет шанс возродиться. Потому что возникает конкуренция. Вот жрать шесть платформ, и всякая пробует привлечь зрителя. Мне одна дебаркадер тоже сделала предложение, сейчас мы в переговорах. Может быть, я освобожу что-то новоиспеченное.

«Арена — это дорогое удовольствие»

— Освобожденное кино теряет свою актуальность?Давай будто вселенная для вас?

— Даже не знаю, какие ощущения я должен ощущать. Я помню, будто это было. Я видаю какие-то свои огрехи, каких сейчас уже не может быть. У нас в театре выступает постановка «Нирвана», отданный Курту Кобейну. Я его ладил 15 лет назад в театре Маяковского, когда там еще был Сергей Арцибашев. И впоследствии постановил восстановить. Однако миновало 15 лет, я стал иным режиссером, согласны?И зрители стали иными. И вот сейчас в театре «Модерн» выступает постановка «Нирвана», и это новоиспеченное вещица. Ага, тот же автор, пьеса, однако все по-другому. У нас великолепные артисты, мы исполняем на аншлагах, и сейчас будет девай рождения Курта Кобейна, какой мы век помечаем: исполняем постановка за девай до или после. Однако все меняется, разумеете?И в театре жрать возможность что-то подкорректировать.

— Я ходила на этот постановка с сыном, ему 20 с небольшим. Кумекала, в зале будут мои одногодки, а очутилось, что там — его одногодки, а я будто белокипенная ворона.

— Приходят люд, какие застигли Кобейна, то жрать внимали его в 90-е годы. Жрать еще таковские родители, они приходят с ребятенками. Однако, безусловно, процентов 70 — аккуратно молодежь. Впоследствии, будто век, 35+(самый важнецкий года для театра)и, безусловно, 50+. Мы пытаемся в театре больно широко мыслить. Это мой миропорядок. Диапазон спектаклей репертуара больно машист: от «Нирваны» до «Войны и мира» Гладкого. У нас три зала, рабочих два — Большенный и Небольшой. Мы исполняем 36 спектаклей в месяц, все на аншлагах.

Фото: modern-theatre.ru
Это труд большущего коллектива нашего театра. У нас коллектив единомышленников. Я за эти шесть, почитай семь лет, что плотно занимаюсь театром, ни разу не пожалел о своем выборе. Я ощущаю себя в каком-то балансе того, что мы ладим. И арена — это то пункт, где собираются люд «не про деньги», алкая мы сейчас нормально добываем.

— У вас, к слову, недешевые билеты.

— У нас билеты в ценовом диапазоне от 1800 до 12 тысяч рублей. Если вы хотите взять билеты грошовее, покупайте на старте торговель. Арена — это вообще дорогое блаженство. «Брань и мир» — 70 человек на сцене, 423 костюма, живой хор имени Свешникова, 25 человек обслуживают постановка, свет, звук, бутафоры, грим, костюмы… Видите, сколько стоит химчистка 423 костюмов?

— Сколько?

— Больно дорого. С кружевами, со всем бисером и настолько дальше. Арена — это не кино. Вы освободили, дали тираж тысячам кинематографов или платформам, и у вас миллион просмотров. Арена — это искусство, бытующее «в моменте». Мы четыре года ладили трилогию «Антихрист и Христос»: начальный постановка «Петр Первый», затем «Леонардо ага Винчи» и сейчас — «Иуда». Люд приходят по нескольку один. Ныне 98% спектаклей, какие выступают в театре «Модерн», не выступают вяще ни у кого. Недавно мы выпустили постановка «Страсти по Торчалову» — поставил молодой режиссер, артист нашего театра Шамиль Мухамедов. Этот постановка выступает в Малом зале, где выступают спектакли для машистой аудитории. А большущие темы, сложные — «Иуда», «Петр Первый», «Цветы нам не нужны»(про фашистскую Германию), — выступают на Большенный сцене. Во всех театрах — навыворот.

— И спектакли — каждодневно?

— Всякий девай ввечеру выступают спектакли. Это большенный труд. Безусловно, выступать шахтером в забой — это тоже труд. Однако в театре иначе. Тут ощущается амуры. Будто артисты болеют за иных артистов!И вы знаете великолепно, что чем важнее артист, тем вяще он ценит иного артиста.

В «Модерне» мы взводим величавые темы. Я почитаю, что мы должны взимать на себя ответственность не всего за себя и своих домашних, однако и за зрителя. Наша мишень — запустить ваш мыслительный, эмоциональный механизм, и в театре вы должны рассуждать, ощущать, переживать…

— Любому артисту надобен режиссер?

— Аховому артисту ввек не надобен режиссер. А важнецкому артисту — надобен. Будто Петренко мне болтал, когда снимался в «Коллекционере»: «Юра, твое кино, ладь будто хочешь». Разумеете, сколько у него регистров в настройке, у важнецкого артиста. А аховый артист ладит в всяком сериале одно и то же. Хоть усы бы ему наклеили: одно и то же, одно и то же… Мне это невесело. Верно, кому-то нравится, если снимают. Мне — дудки.

— Жрать таковое понятие: «театральная звезда»?

— Сценические артисты — это иная история. В спектакле «Леонардо» выступает Дмитрий Бозин — он сценическая звезда. Великолепный артист. За ним в «Модерн» опамятовались женщины-поклонницы, какие ходили на него в арена Виктюка, где он выступает. 7 марта состоялась премьера спектакля «Вероника решает» — в основе вселенский бестселлер Коэльо «Вероника решает умереть». Дмитрий Бозин выступает там одну из основных ролей. А Веронику выступает Настя Сычева, какая также выступает Кортни Лав в «Нирване», великолепная актриса. Они талантливые люд. Их боготворит зритель.

Я балованный важнецкими артистами режиссер — снимал утилитарны всех великих артистов Советского Альянса: Баталова, Петренко, Максакову, Джигарханяна и настолько дальше. Сейчас, слава господу, жрать уникальные молодые артисты. Однако величав труд. В театре не всякий артист может вкалывать. «Арена — семья» — это русское понятие. А что таковое «семья»?Ответственность.

— Однако популярный сценический артист, тот же харизматичный Дмитрий Бозин, без кино ведь все равновелико не станет большенный звездой?

— Сейчас все навыворот, временами кино убивает артиста — я владею в виду сериалы класса «г», их больно бессчетно. И там невозможно становиться важнее, там дудки школы. Абсолютно недавно я вспоминал Балабанова, великолепного режиссера, мы с ним дебатировали. Он болтает: «Будто меня отхватили эти сценические артисты!Они беспрерывно заняты. Их невозможно вытащить на съемки». Я болтаю: «Ты каких артистов взимаешь к себе в кино сниматься?Важнецких?» — «Да». — «Откуда они?» — «Они все из театра». Разумеете, арена — это беспрерывная тренаж, беспрерывный отыскание и временами — безоблачные находки. У меня в «Модерне» выступает Саша Колесников, великолепный артист нашего театра. Он поутру выступает зайчика, а ввечеру — Пьера Безухова. Будто это вероятно?Я почитаю, что для нормального, всегдашнего человека это невозможно. Это раздельная планета — артисты.

Когда я взялся всерьез заниматься театром, я пересмотрел свое касательство к артистам. Я к ним глядел более поверхностно.

«Благодарствую, что вы показали, что Христос — человек»

— Я видала постановка «Леонардо», он потрясающий. И больно безбоязненный по режиссуре.

— Безусловно. А если вы несмелый, вам не надобно вылезать на сцену. Если у вас жрать яркая надобность что-то взговорить и вас содержит боязнь, то вы не изречете, согласны?

— Мне будто, он в кое-каких моментах пограничный.

— Век пограничный. Арена для меня — это век высказывание. Не помню, кто это взговорил, всего год запомнил — 1772-й: «Апогей ораторского мастерства — болтать, что ты кумекаешь, однако чтоб тебя не посадили в Бастилию». Мне будто, это верно. Если некто алкает высказаться, примерно, по предлогу «Иуды»: «Вот вы там что-то не настолько сделали» — он на сто процентов должен быть вяще погружен в материал, чем я. На постановка «Иуда» приходили знаменитые иереи, приходил Павел Исполинов, теолог, какой взговорил: «Великое спасибо». И они не сговариваясь подтвердили, что я выполнил задачу, какую перед собой становил: «Благодарствую, что вы показали, что Христос — человек». Разумеете, не миф. А настолько было, он настолько жительствовал. Мы, впопад, не трогаем Евангелие, потому что это более запоздалые толкования. Мы кумекаем в моменте, будто это было. Лобзание не изображает злодеянием. Согласны?За лобзание не садят. А зачем Иуда взял гроши, а впоследствии их отдал и впоследствии задавился?Христос же взговорил: «Один-одинехонек из вас меня предаст». Однако он обмишурился. Предали все. Петр три раза отрекся. Мы взводим таковские темы.

— Когда артисты в спектакле «Леонардо» изображают фреску «Затаенная вечеря», мне показалось, что там среди артистов, выступающих апостолов, была баба. Я обмишурилась?

— Дудки, не обмишурились. Был у нас случай: артист занедужил, и мы попросили заменить его на актрису Леру Королеву — с долгими волосами она больно похожа на одного из апостолов. И знаете, что великолепно: те люд, какие выступают апостолов, они больно болеют. Разумеете степень их ответственности?Какими бы ни были артисты циниками, роль все-таки — это не ты, однако ты выступаешь, принимаешь, вздеваешь на себя эту роль. Христа выступает Богдан Щукин — он получал Сценическую премию «МК» за постановка «Нирвана»(за роль Курта Кобейна), ныне выступает Христа в спектакле «Иуда». Вы видите диапазон молодого артиста: от Курта Кобейна до Христа!

— После Христа я уж не знаю кого играть…

— Это арена, тут бессчетно воплощений и бездна неглуб/оких ролей. Ведь арена — это бульон, какой не кипит(если велико кипит, он испаряется), а он на грани(чуть-чуть бушует)— вот это и жрать важнецкий арена. И важнецкий арена — это век золотой свет. Вы ввек не знаете, какой включат после: алый или изумрудный.

— Вы, безусловно, с женщиной-апостолом рисковали.

— Дудки. А чем я рисковал?Я человек православный, я алкаю в этом разобраться, если это вероятно, осмыслить суть. Никаких не может быть тут трепетов. Прежде мазали картины во славу Господа. В основном. И жрать картины с изображением Христа, а жрать иконы. Удобопонятно, это неодинаковые вещи. В эпоху Возрождения мазали не иконы. А русская школа — тот же Рублев показал будто бы собирательный образ Господа: Тройку. Некий портал. Это образ. А жрать масса картин на благочестивую тему. На этом строится утилитарны вся эпоха Возрождения. И ранний стадия, и возвышенное Ренессанс.

Подмостки из спектакля "Леонардо". Фото: modern-theatre.ru
— Давай, Леонардо у вас тоже непростой, больно многополярный человек.

— Безусловно. В Леонардо ага Винчи я все разумею, будто мне будто. И даже сейчас кумекаю книжку на базе своей лекции написать: «Мой дружок Леонардо». Однако жрать вещи, какие мне не больно нравятся. Для меня он все-таки вяще не художник, а алхимик. Он мог кинуть мазать картину для монастыря и три года изобретать лак, чем ее накрыть. Он же важнецки кумекал в математике, жрать масса его открытий. Алкая при жизни ничего не было реализовано. Ничего, кроме курка пистолета и колыбели — это он придумал. Сквозь пятьсот лет постановили все-таки найти ненормального, такового же, будто Леонардо, и сделали парашют на основе его чертежей, какой ага Винчи придумал в 1500 году. Человек прыгнул с этим 85-килограммовым парашютом и не разлетелся. Оттого для меня он алхимик, эдакий Илон Маск своего времени. Все косметологи мира мерят на клиентов личину Леонардо ага Винчи, его пропорции, брови, глаза… Он бессчетно чего сделал.

— Зря вы все-таки отказали Леонардо в любви с Джокондой.

— Однако она отбыла. Он ее длительно дожидался, однако Джоконда, к сожалению, загнулась.

— Был подобный момент, когда я все-таки кумекала, что вы позволите им быть вкупе алкая бы одну ночь.

— А было ли настолько в жизни?Вы знаете, что во всех записях — и при жизни, и после, и в архивах, и дневниках у Леонардо ни слова дудки о его взаимоотношениях с кем-то. Я кумекаю, все-таки он был нарцисс — в самом большущем резоне этого слова. И там ничего ни с кем не было. Во-первых, в его трактатах(24 тома, о живописи и науке)написано, будто он ненавидел гениталии. Он катал: «Будто Господь мог создать таковое абсолютное существо, будто человек, и зачем он наградил его таковскими ужасными гениталиями?» Это диковинное заявление, согласитесь. То жрать он этому уделил внимание, написал довольно-таки детально.

— Я, впопад, все за вами проверила, все факты, какие были озвучены в спектакле: дудки ли художественного вымысла… Однако дудки.

— Дудки, жрать всего обобщения, жрать какое-то осмысление. А вообще Леонардо был уникальный человек. Впопад, использовал полифазный видение. Дрых всякие четыре часа по 15 минут. Суммарно в девай он дрых 90 минут. Я пробовал.

— Давай и будто?

— Не получается. Помните, будто Штирлиц: «Он дрых гладко 5 минут». Это могущество. Взговорить себе: «спать», и — хоп!— сквозь 15 минут вы встаете. И настолько 90 минут в девай. Он был амбидекстер, у него две десницы были равновелико развиты…

— Леонардо ага Винчи, будто вы говорите, — ваш «старый знакомый». Вы им с малолетства интересуетесь?

— Ага. Наше знакомство случилось где-то в мои 12 или 13 лет. Я занимался живописью, ходил в кружки всевозможные, мазал, участвовал в конкурсах, побеждал. И, безусловно, если вы боготворите искусство, то не можете миновать мимо эпохи Возрождения.

Однако мне задушевнее Микеланджело — одержимый, категоричный, безумец, великий. Он самый великий!И когда были похороны Микеланджело, приехали утилитарны все художники мира, и все признали: «Он величайший из нас». Впопад, занимательный факт: тогда все в посредственном жительствовали капля — 35 лет, еще и чума была. Однако, на изумление, Леонардо отжил 90 лет, а Микеланджело — 94 года(сто один бросался с лесов Сикстинской капеллы, его там гвоздили, дышал пылью мраморной и настолько дальше). Это все равновелико что сейчас 150 выжить. Потому что энергия!Вот Микеланджело — мой божество.

Микеланджело, впопад, не был амбидекстером. Однако когда он расписывал Сикстинскую капеллу, для того дабы ладить это бойко(это написал один-одинехонек человек, без подмастерьев, один-одинехонек!), тоже научился мазать двумя десницами.

— Фантастика!

— Это невозможно осмыслить. Еще Гете об этом болтал. Он четыре года расписывал капеллу, а до этого ввек не мазал фрески. Папа Юлий II его кличет и болтает: «Микеланджело, я бы алкал вам заказать роспись капеллы». Он болтает: «Я фресками не занимаюсь. Я скульптор». А папа: «Ага ладно вам». И он нарисовал!Один-одинехонек!Это сделал один-одинехонек человек. Подобный же, будто вы, подобный же, будто я, подобный же, будто зрители. Один-одинехонек!А впоследствии папа римский его кличет: «Микеланджело, тут таковое девало есть… Надобно святилище построить». Он болтает: «Ага я не архитектор». — «Ага ладно вам!» И Микеланджело строит самый большенный в мире купол собора Святого Петра в Риме. Нормально?!

— Нормально.

— Разумеете, ага?«Не умею!» — «Умеешь!» Оттого и вы, и вы все умеете, всего ленитесь.

«Фашизм надобно знать в лицо»

— У вас в театре выступала Лолита, это тоже из разряда «Не умею!» — «Умеешь!»?

— Ага, она выступала в спектакле «Женитьба» почитай год назад, чуть крохотнее.

— Зачем вы ее избрали?

— Мне показалось занимательным, что Агафью Тихоновну сразится Лолита. Она великолепная драматическая актриса, выступала, впоследствии мы с ней простились, потому что она не могла найти времена. Я уже болтал, что арена — это дом. И это же системная предмет. Надобно выступать. Мы сразились с ней два с небольшим года. Однако я кумекаю, что сейчас найду иную актрису, потому что постановка занимательный. Мы в «Женитьбе» соединили три пьесы: Гоголя — «Женитьба», Островского — «Женитьба Бальзаминова» и «Предложение» Чехова. Все на тему женитьбы. Это неодинаковые дяди. Сейчас я веду переговоры с одной актрисой, с ней мы восстановим «Женитьбу».

Подмостки из спектакля "Женитьба". Фото: modern-theatre.ru
— Многие знаменитые популярные певицы пробуют пробовать себя на сцене…

— Больно немногие.

— Орбакайте.

— Орбакайте — актриса изначально, и важная актриса!А все другие — Бузова — два раза кого-то поиграла…

— Значит, не получается. Это сложнее, чем…

— В сто один. В миллион один. Это иная естество. Это иная планета — человек, какой сходит на сцену. Вы приходите в какой-то арена(а я хожу в театры к своим коллегам), открывается занавес, и вы за минуту разумеете все. Тяни степень. Даже в фойе влетели — и осмыслили, что за арена. Арена — это самый древний внешность искусства. IV столетие — в Китае уже был арена. Японский арена — отдельный космос. Я по миру бессчетно ездил, и я больно боготворю кабуки. Скоро сделаю лекцию по своей боготворимой Японии. Это сложно. Это будто лекцию про Россию сделать…

— Однако все-таки артист, звезда, выговорим, Лолита, умеет содержать публику. Зачем, когда сходит на сцену в театре, этого не хватает?

— Потому что в шоу-бизнесе жрать бессчетно всяких штучек, условно: фонограмма «минус 1», заученный текст кратковременного размера. Жрать дума в песне(или ее дудки). Впоследствии вы вкалываете на своей натуре. А когда выступаете на сцене театра, вы должны быть иным людом. И артист из шоу-бизнеса… Лолита все-таки заканчивала режиссерский факультет сценический. Я кумекал: кто может быть еще из артистов?Даже не то что кумекал — ведь я уверен, что это им не надобно. Это большенный труд. Они на сцене добывают иные гроши. А если они про гроши, то им арена не надобен. Алкая в театре платят, а в театре «Модерн» — важнецки платят. Однако любой приглашенный артист получает не намного вяще, чем артист из штата. Принципиальная позиция. Мы же все вкупе. Вы изречете: «Однако ведь этот артист ввергнет зрителей!» Дудки, ребята. Зрителей вгонят качественный постановка и реноме круглого театра. Все.

— Сегодняшний непростой девай как-то находит свое отражение в вашем репертуаре?

— У нас жрать постановка «Цветы нам не нужны» — про Нюрнберг и каталажку Шпандау, это документалистика. В процессе подготовки к спектаклю я пробежал все труды по Нюрнбергскому процессу, архивы. Пожалуй, в этом спектакле артистам было сложнее итого — зажать себе подобный материал и таковских персонажей. Больно сложно быть на сцене Гессом, Ширахом, Шпеером… Не в резоне извинить. Фашизм извинить нереально. Это самое адово, что было в современной истории. Однако надобно как-то себя распределить: зачем эти люд стали таковскими монстрами — люд из важнецких фамилий, с пространным образованием… Вся верхушка СС — это были больно образованные люд. Зачем они стали таковскими мордоворотами?Вот об этом мы болтаем в спектакле. Фашизм надобно знать в лик. Его надобно знать, дабы он не взялся вновь.

— А вам самому не охота выйти на сцену будто артисту?Не возникает такового соблазна?

— У меня случаются таковские пароксизмы идиотизма. Я, по-моему, раза два-три в своих спектаклях кумекал: «Давай я же все равновелико артистам демонстрирую, будто я алкаю. Криво, однако демонстрирую. И, верно, эту роль надобно мне сыграть». Впоследствии разумею, что это мое возбуждение, и оно заканчивается, слава господу, тем, что я разумею: это глупость. Сейчас мы выпустили «Вероника решает» по Коэльо, и там жрать одна небольшая роль, больно величавая. Девало происходит в психушке, и жрать роль белоголового господина. Его достопримечательно выступает Саша Борисов, великолепный артист, попросту выглядывающий. Я покумекал: «Может, мне сразиться эту роль небольшую?Мне будто, у меня получится». Однако, слава господу, я образумился. Давай он же ладит это гораздо важнее!

«Мои любимчики переворачивали мир и катали историю»

— А вы себя ощущаете алхимиком, когда образовываете сценическое действо?

— Алхимиком — дудки. Я попросту с малолетства занимался всем, будто и сейчас: клипы, телевидение, кино, дизайн, издательская деятельность… В большей степени сейчас — арена. Мне в этом комфортно. Некто мне болтал: «Вы мечетесь». Ага ничего я не мечусь. Мне занимательно многое. Сейчас кухарничаю выставку своих скульптур. Я ввек не демонстрировал скульптуры, какие ладил. Мне это занимательно. Больно алкаю математикой заняться, однако легок. Кумекаю, что не смогу. Однако мне и это занимательно.

И я декламирую свои авторские лекции. Сейчас выступает лекция по Возрождению. Я объясняю концепцию, что за мир был тогда, в 1500 году: Леонардо ага Винчи, Микеланджело, Рафаэль… Бытие была больно бедственная: чума, сифилис, наемные убийцы, все было жестко и бедственно. И вдруг — расцвет искусства. Также мы выпустили лекцию по вселенский рекламе. И еще возникнет лекция про кино. Сейчас кумекаю, что сделаю одну лекцию про Наполеона. Он — мой божество.

— А он чем вас заинтересовал?

— Биографией. Вот кто из грязи в князи.

— Давай настолько выработалось еще у него.

— Ничего не выработалось. Он настолько складывал. Стать императором?Выработалось?..

— Однако без каких-то сопутствующих событий такового сам не уложишь.

— Параллельно выходили междоусобные войны, революция и настолько дальше. Будто он ее возглавил, будто дал конституции законность?А его взаимоотношения с супругой Жозефиной, какая ему меняла?Он не отделял себя от мира, он оставался людом. Даже когда уже был императором, он оставался людом. Горячим, боготворящим, двойственным. Однако там тоже времена были капитальные. Он же был начальный канцлер, и он великолепно разумел, что про Жозефину все болтают не больно важнецки, и ага, она ему меняла, — тогда он взговорил: «Может, мне с ней размножиться?» Во-первых, проблема наследования будет воздушнее. И он осведомился: «Важнецки, а что сделал до меня начальный канцлер?» На что ему откликнулись: «Вы знаете, таковая же была проблема. Он тоже алкал размножиться со своей бабой, однако покумекали, что парижанам это не больно покажется. И попросту отравили ее». Милые люд.

— Они попросту нашли математически неизменное решение проблемы…

— Ага. И не размножился же. Оттого Наполеон мне больно занимателен, и, я кумекаю, сконцентрирую какой-то собственный материал. Бессчетно необычных фактов. Примерно, показательный факт: его коронуют, он агитирует, дабы его короновал папа римский, на что папа болтает: «Ага, важнецки, я согласен, приезжайте». И тогда Наполеон заявляет: «Дудки, вы ко мне приедете». Папа перечит: «Я ввек не ездил кого-то короновать — ко мне приезжали». А Наполеон: «Дудки, вы приедете». Настолько самое занимательное: когда папа римский встретил решение его короновать, и когда уже поднесли корону, и папа алкал ее водрузить на голову, то Наполеон отобрал ее и сам надел со словами: «Я сам на себя ее надену. Я себя короную».

— Он тоже нарцисс был, видаемо.

— Дудки, не кумекаю. Однако он был мазав и уверен в себе — мощный был человек. Его боготворили бабы. Он был невыдающегося роста. Однако рост не владеет никакого значения по большущему счету. Дудки, он не нарцисс был. Это был башковитый человек с большенный энергией. Фраза его потрясающая: «Если я взалкаю удивить парижан, я женюсь на Богоматери».

— Не слышала.

— Бессчетно занимательного про него жрать.

— Непростых героев выбираете в свои любимчики.

— Эти люд переворачивали мир и катали историю.

— А вы патетика не снижаете?

— Может быть, навыворот, надобно взводить патетика. Надобно быть возвышеннее, возвышеннее, выше…