«Учила не опозориться»: бывшая домработница Пугачевой рассказала о певице

Сейчас Люся пребывает в большенный опеке — будто поздравить боготворимую Аллусю с юбилеем?Аллуся — там, Люся — тут. Даже капельный изящный гостинец приготовила, но не знает, будто передать. Названивает мне: «А ты не собираешься к Алле?» Болтаю: «А на кого ж хозяйство ЗэДэшное брошу?Надобно ж Аллу нашу Распрекрасную тоже поздравлять, полосу прекрасно верстать…».

Однако сколько бы Люся, Людмила Ивановна Дороднова, ни открещивалась от степеней превосходных, никуда от них не деться. Не припомню иную помощницу по хозяйству(слово «домработница» жутко коробит)или «компаньонку»(будто определяла этот статус, примерно, оперная дива Елена Образцова)с такой славой и известностью. Длинные годы Пугачева и Дороднова представлялись внешней публике взаимосвязанной конструкцией, а раскрученности Люси в СМИ другие звезды могут всего безнадежно позавидовать.

Она, будто, уже рассказала все, что осведомила. Всем и всюду — газетам, журналам, телеканалам, — не растеряв при этом такта, уважительности, воспитанности, сдержанности. Болтала бессчетно, но без избыточного. Почитай. Если что, вовремя осекалась и поправлялась — боготворимую Аллусю-то невозможно расстраивать. Ведь по сути — одна дом.

Болтаю: «Давай, один уж позвонила, вручай вспомянем что-нибудь». Всего не про пресловутую бутылку коньяка, какую молодая Люся в 1979-м прихватила гостинцем Алле, когда ее попросили отвезти певице платье от художницы Елены Пелевиной. «Будто же с порожними руками-то к такому знаменитому люду ехать, тем более в первый один!» — вспоминала Люся. Она тогда хозяйствовала у Тамары Миансаровой, тоже знаменитой певицы.

«А бутылку ты кому привезла?» — нелицемерно изумилась Алла. «Конфет, может, вам не надобно, а коньяк век пригодится», — оправдалась Люся со всей своей природной непосредственностью. Отвезя платье, настолько и осталась навек — вкалывать. Да так приросла, что стала, по сути, долею семьи. А коньяк тот еще длительно стоял нераскупоренным — сувениром и сакральным символом зигзага судьбины...

Фото: Артур Гаспарян
«Она мне показалась будто певица, картина «Баба, какая поет» будто один вышел. Я его взирала один 250, — вспоминает Люся. — Ходила и все времена на нее взирала, рассматривала. Кратковременнее болтая, она мне показалась. Впоследствии, когда я уже стала с ней водиться, осмыслила, как Алла уникальный человек, ни на кого не похожий. Дабы ее взять и кем-то заменить — ввек такового не будет!Я считаю, что она великая актриса и певица».

Впрочем, актерское величие еще не заклад достойных человечьих качеств, гуще даже навыворот. Но именно человечья палестины, по словам Люси, стала фундаментом ее длинной и беззаветной службы боготворимой певице и дорогому люду. «Мы жительствовали одной фамилией, — вспоминает она, — круглыми сутками вкупе. Ко всем, кто был возле, Алла глядела больно внимательно, участливо. Мы тогда взялись ездить за границу с концертами: ГДР, Польша — по соцлагерю, в общем. Встречи, приемы… Настолько она нас делала, примерно, будто вилки содержать, будто нормально кушать, дабы не опозориться перед людами благопристойными...».

Случай в Венгрии бесповоротно утвердил Люсю в том, что рок ввергла ее к «своему человеку» в этой жизни.

— Мы приехали на площадку, — вспоминает «домоуправительница». — Я включила утюг — платье погладить. Белокипенное прекрасное концертное платье с золотой вышивкой Alla на брошечке спереди. Азбука отглаживать, приложила утюг — и на нем кус материала настолько и остался… Платье синтетическое, а синтетика моментально ведь пламенеет, утюг был допотопный, без регулировок будто сейчас. В общем, авария. Я не осведомила, куда деваться, сквозь несколько минут концерт. И, безусловно, надобно отдать должное и памятник Алле поставить при жизни. Иной бы меня вышвырнул, оштрафовал, все что угодно — изничтожил бы и растоптал. Алла не сказала ни слова!Мол, давай что ж, случается. К счастью, в запасе была чета иных платьев, она в одном из них и отработала концерт. А мне, безусловно, было зазорно, что я сожгла ее боготворимое на тот момент платье, таковое важнецкое. Тогда-то, в эпоху дефицита, ценность штук была иной, чем сейчас. На следующий девай договариваюсь с переводчиками поддержать мне найти подобный материал. Нашли. Я попыталась как-то подремонтировать, но все равновелико было не то. В итоге это платье приехало в Москву, я чуть перешила, и Алла в нем еще вкалывала...

Вспомянула Люся и иную «катастрофу», в которой выразилась человечья суть Пугачевой:

— Мы уже на Горького(ныне ул. Тверская. — «ЗД»)жительствовали, 1994 год. В сервантике близ камина посуда стояла — не обычная, а приличная. На самом верху — фужеры чешские из богемского стекла, на них еще цветочки налеплены были. Больно тогда модные и недешевые фужеры. Не знаю будто, но упал у меня один-одинехонек — вдрызг. Опять не знаю, куда деваться, что ладить?Будто кипятком обдали. И что ты кумекаешь?! Алла услышала этот «хрустальный звон», сходит из спальни, видает картину. Обогнула осколки и говорит: «Ладно, лишь бы бытие не была расколота»... Она век таковая была и есть: мудрая, башковитая. Да еще кроссворды отгадывает… С ней век интересно…