Обыкновенное чудо Никиты Хрущева: "волк", отменивший "закон джунглей"

Надобно, истина, обмолвиться, что произнесены процитированные возвышеннее слова непублично: знамениты они лишь из воспоминаний его сына. По словам Сергея Никитовича, батька взговорил это, вернувшись 14 октября 1964 года домой(Хрущевы жительствовали тогда в особняке на Ленинских горестях)после пленума ЦК, какой сместил его со всех занимаемых им постов. Однако колебаться в достоверности ключа не доводится: похожие мысли можно будет дробно встретиться и в мемуарах самого Никиты Сергеевича, надиктованных им после отставки.

Примерно, таковскую: "Если не признавать за членами партии лева менять руководство, то я вообще не знаю, во что обернется партия. Таковая партия не сможет привлечь к себе массы, потому что это будет уже не диктатура класса, а диктатура личности".

Ага и бывши во власти он частенько болтал на эту тему. Вот его высказывание, сделанное на январском пленуме 1961 года: "Времена миновало, когда шефы были наследными. Ныне, если важнецки вкалывает, то приветствуют, ахово – меняют. Настолько будет, настолько и надлежит быть. Это закон, это и жрать демократия".

И это были не попросту слова. В том же, 1961 году, на XXII съезде КПСС был встречен новейший выдохшись партии, предусматривавший регулярное обновление состава всех выборных партийных органов: члены возглавляющих органов могли быть избраны не более чем на три срока сплошь, секретари первичных парторганизаций – не более чем на два срока. Ту же практику планировалось разблаговестить и госструктуры.

Истина, в этом железном на начальный взор правиле были безразмерные исключения: особо авторитетным и выслуженным деятелям партии не возбранялось превысить "срочный" лимит(если это поддержат не менее 75 процентов делегатов отвечающего съезда, конференции или всеобщего собрания). Настолько что сколько сроков себе отмерил Никита Сергеевич, можно всего ворожить.

С одной сторонки, года его на момент отставки был уже вполне пенсионным: за полгода до отставки Хрущев отпраздновал 70-летний юбилей. По словам Сергея Никитовича, в кругу семьи и в тары-бары-раста-барах с коллегами по Президиума ЦК батька не один болтал о вожделении ретироваться на покой. Даже величал конкретный срок.

"Девало выходило на даче абсолютной осенью 1963 года, - вспоминал Сергей Хрущев. - Мы прогуливались в свете фонарей по парадной асфальтированной стезе, ведущей от ворот к дому, будто вдруг батька заговорил о ситуации в Президиуме... "Дотяну до XXIII съезда и подам в отставку", - взговорил он тогда. Впоследствии он стал болтать, что постарел, ага и другие члены Президиума - деды пенсионного возраста".

Для справки: XXIII съезд КПСС пролегал с 29 марта по 8 апреля 1966 года, то жрать сквозь полтора года после отставки Хрущева. Однако найти, как нелицемерен был советский лидер, грезя вслух об уходе по покой, абсолютно не представляется вероятным.

Даже если он ничуть не кривил тогда душой, это еще ничего не значило. Во-первых, не век человек поступает, руководясь своими заветными вожделениями. А во-вторых, вожделения не век остаются неизменными. Тем более вожделения таковских импульсивных людей, будто Никита Хрущев, у какого, случалось, и на дню менялись несколько один.

В любом случае Никита Сергеевич, безусловно же, никак не рассчитывал, что обновление власти возникнет с него. И что на нем, в общем-то, и закончится: после отставки Хрущева на идее принудительной ротации кадров был поставлен крест. Вначале де-факто, а впоследствии и де-юре: вскоре нервировавший номенклатуру параграф был из статута выведен.

Ага и что дотрагивается отстранения Хрущева, демократия тут была та еще. Куда вяще это смахивало на государственный переворот, а не на демократическую процедуру. Тем не менее основания гордиться собой у Никиты Хрущева были даже в этом случае. Ведь традицию бескровной смены власти заложил собственно он.

Вопреки расхожим зрелищам, пост №1 Никита Сергеевич занял вдалеке не залпом после смерти Сталина. Преемником "вождя народов" почитался Георгий Маленков, унаследовавший после вождя пост главы правительства и сталинский кабинет в Кремле. Хрущев же тогда был итого лишь секретарем ЦК - одним из девяти.

Алкая по факту, безусловно, он был первым среди формально равновеликих, в первоначальной посталинской властолюбивой иерархии он занимал итого лишь третью позицию, проворонив вперед не всего Маленкова, однако и Лаврентия Берию - заместителя председателя правительства и главу МВД. Словом, воля на Никиту Сергеевича отнюдь не свалилась. Колея на ее верхушку он пробивал себе самостоятельно, устраняя одного конкурента за иным. И на первых порах без крови не встало.

Собственно Хрущев был душой и устроителем заговора против Берии, с каким, будто тот ни молил о пощаде, разделались безо всякой жалости, в абсолютном соответствии с алгоритмом сталинских чисток: арест, инсценированный суд, расстрел. Можно, безусловно, взговорить, что Берия это выслужил - будто подручный Сталина и один-одинехонек из устроителей репрессий. Однако ведь и они, участники заговора, были таковскими же подручными и устроителями, все они также были повязаны кровью.

Дудки, никакой длиннейшей справедливостью тут и не пахло. Не было также, болтая юридическим языком, необходимой самообороны: не водится никаких подтверждений того, что Берия замышлял что-то против других глав партии и правительства, кухарил переворот. И больно капля было индивидуального. Если вообще было. В мемуарах Хрущева можно найти немало мест, где он отзывается о Берии с симпатией.

Было лишь ледяной политический расчет: Берия был ликвидирован, настолько взговорить, в профилактических мишенях. Будто человек, какой обладал мощным силовым ресурсом и мог сразиться в свою, не согласованную с прочими членами руководства игру - и стало быть, видел собой для них огромную потенциальную угрозу.

Эта история довольно бессчетно болтает о норове Хрущева. Он не был ни беспечным недотепой, ни "гнилым", "травоядным" либералом, каким его временами видят. Дудки, он был взаправдашним "хищником", "волком", благовоспитанных в "джунглях" сталинского порядка, где стоило зазеваться, выказать астения - тотчас съедают тебя. "Он всех перехитрил!" - болтал о Хрущеве после своей отставки Вячеслав Молотов. Не то с ненавистью, не то с восхищением.

Однако тем поразительнее то, что он сделал, дорвавшись до власти, Хрущев радикально изменил "закон джунглей": ныне можно было кинуть вызов "царю зверей" - и остаться при этом в живых. Наглядной иллюстрацией палатализация нравов стал рок членов "антипартийной группы", предпринявшей в 1957 году попытку свержения Хрущева.

Сообразно знаменитому пропагандистскому клише, она заключалась из Маленкова, Кагановича, Молотова "и примкнувшего к ним Шепилова". Однако на самом деле мир заговорщиков вселенная вдвое машистее. В него входили также Ворошилов, Булганин, Первухин и Сабуров.

"Повествуют, что после зазорного поражения сталинской гвардии ему позвонил Каганович, какой на протяжении многих лет покровительствовал Хрущеву, и осведомился: "Никита, что с нами будет?" - катал в своих мемуарах Федор Бурлацкий(он возглавлял группой консультантов ЦК КПСС, фактически выполнял функции советника Хрущева). - Хрущев откликнулся ему спросом на проблема: "А что бы вы сделали, если бы ваша взяла?Сгноили бы в Тмутаракани или поставили к стенке?А я вам выговорю попросту: выступайте вы... сами знаете куда". И тут вытекало беспробудное непечатное слово. Оно - это слово - означало новоиспеченную традицию: поверженных политиков не убивали, а запросто отстраняли".

Собственно, даже отвели не всех. По крайней мере, не всех залпом. Выговорим, Климент Ворошилов еще три года корпел на посту председателя Президиума Верховного Совета СССР и занимал пост члена Президиума ЦК КПСС. А в мае 1960 года даже был удостоен звания Героя Социалистического труда.

"Неужели кому могло пригрезиться, что мы можем взговорить Сталину, что он нас не устраивает, и предложить ему ретироваться в отставку?- передает Сергей Хрущев слова родителя, взговоренные в телефонном тары-бары-раста-баре с Анастасом Микояном поздно ввечеру 13 октября 1964 года, накануне своего низвержения. - От нас бы влажного места не осталось. Ныне все иначе. Испарился боязнь, и беседа выступает на равновеликих. В этом моя заслуга".

Это, безусловно, основное достижение Хрущева, задающее тон оценкам его эпохи, заставляющие более терпимо глядит ко всем его "вывертам" и с еще большущим восхищением - к тому позитивному, что было при нем закончено.

"Вывертов" было сколько угодно. Хамство, грубость, самомнение, самодурство, - все это у Никиты Сергеевича было в ассортименте. Чего стоят всего его легендарные "наезды" на созидательную интеллигенцию.

"Хрущев был нашей надеждой, я алкал рассказать ему будто на духу о положении в литературе, считая, что он все осмыслит, - описывал Андрей Вознесенский свои ощущения от одной из таковских публичных порок. - Однако вряд я, волнуясь, взялся выступление, будто некто из-за горбы стал меня прерывать... "Господин Вознесенский, - взревело, - вон из нашей стороны, вон!"... Я обвернулся. В нескольких метрах от меня голосило изуродованное желчью лик Хрущева... Луковица державы впрыгнул, потрясая над головой кулаками. "Господин Вознесенский!Вон!Товарищ Шелепин выпишет вам паспорт". Отдаленнее выступал абсолютно чудовищный поток. За что?! Или он рехнулся?.. "Это конец", - осмыслил я".

Ага, безусловно, безобразная подмостки. Однако никакого "конца" не настало. Однако в плотском, ни даже в созидательном резоне. Версификатор продолжил публиковаться, выезжать в зарубежные созидательные командировки - и беспрепятственно возвращаться. Что важнее: хрущевское хамство или вежливость сталинской инквизиции?В идеале, безусловно, важнее, дабы не было ни того, ни иного. Однако идеал недостижим и до сего времени, настолько что проблема все-таки риторический.

Под тем же углом зрения вытекает рассматривать и прочие итоги хрущевской эпохи. "Сталин встретил Россию с сохой, а бросил ее с атомной бомбой", - якобы взговорил Уинстон Черчилль. На самом деле настолько полюбившийся сталинистам афоризм британскому политику, разумеется, не относится. Однако он не абсолютно фейковый.

На самом деле задушевное по резону высказывание было сделано польским и британским историком и публицистом Исааком Дойчером. Буквально оно звучит настолько: "Он получил Россию, вспахивающую деревянными плугами, и бросил ее оснащенной ядерными реакторами".

И это истина. Нехай и несколько утрированная: в ходу тогда уже все-таки были железные плуги. Однако ага, железный конь на смену крестьянской лошадке тогда еще не опамятовался. Однако это лишь доля правды. Для полноты картины необходимо добавить, что Сталин встретил сторону хоть и с "сохой", однако не недоедающую, сытую, напитанную НЭПом.

Впопад, Никита Хрущев бросил своих мемуарах любопытный рассказ о том, будто в те годы обстояли тогда девала с продуктовым снабжением народонаселения(в половине 1920-х годов он вкалывал в Донбассе секретарем партийного комитета в Петрово-Марьинском уезде): "Сельское хозяйство вздымалось напрямик на буркалах. Это было попросту чудо... Осенью(1925 года. - "МК")буквально был уже завал товаров и аграрных провиантов – овощей, кавунов, дынь и птицы... И все это задешево... До 1928 года был излишек мяса".

Сам Никита Сергеевич повторить НЭП, увы, не решился. И положил вдобавок массу шараханий и очевидных просчетов в своей аграрной политике. Однако в отличие от сталинской эпохи, при нем от голода уже никто не умирал.

Ага, он встретил сторону с реакторами и атомными бомбами. Однако в комплект наследства также входили нищая, измордованная поборами и налогами деревня и мягко болтая, не процветающие города, основная масса народонаселения каких ютилась в переполненных коммуналках и бараках. Ага и от бомб при отсутствии оружий доставки до территории "вероятного противника" толку, по большущему счету, было капельку.

В "наследственное дело" вытекает также добавить разметанные по всей стороне засекреченные расстрельные полигоны со рвами, набитые телами жертв репрессий, "архипелаг ГУЛАГ" с сотнями тысяч политзаключенных, "спецпоселения" с миллионами депортированных... В всеобщем, "богатое" было наследство.

А что он бросил после себя?Бросил визгливо вымахавший степень жизни. Бросил миллионы квартир, заселенных бывшими обитателями бараков и коммуналок. Бросил космодромы и славу стороны, первой запустившей человека в космос. Бросил ракетно-ядерный щит, сделавший глупым любое навалиться со сторонки любого противника - и вероятного, и невообразимого...

Давай и самое основное хрущевское "чудо": итого этого как-то удалось добиться без "великих переломов" - без миллионов, загнувшихся от голода, и без массовых политических репрессий. Репрессированные были, визави, реабилитированы, а те, кому повезло остаться в живых, вышли на волю. Почувствуйте разницу.