Голод, мародеры и адские цены: в Орске после затопления случился апокалипсис

9 апреля аэроплан Москва-Орск был задавлен под завязку. Кто все эти люд?

«Мам, я на пару дней, с волонтерами, освобожу картинку и вернусь, — доносила о мишени визита моя соседка. – Мы арендовали квартиру, вселимся вкупе, не волнуйся».

Из тары-бары-раста-бара иных пассажиров стало удобопонятно, в город летели блогеры, волонтеры, журналисты.
Аэропорт Орска на реконструкции. Обновляют фасады здания. Пассажиры выступают пехом по лётному полю. У выхода толпятся таксисты.

– До фокуса 1500 рублей, - величают цену. - Коллективный транспорт сюда не ходит, будить по приложению дудки резона, длительно будут ехать.

По стезе из аэропорта в Орск ничего не напоминает о случившемся. Степь, ага степь миром.

- Сейчас Урал переедем, посмотрите, будто он разошёлся, а был небольшой речушкой, - притормаживает водитель.

На начальный взор тоже ничего необычного. Урал и Урал.

Мчим в город. Тут тоже дудки видаемых отпечатков от подтопления. На улицах пробки, люд поспешают по своим делам, бытие кипит.

— Затронут микрорайон Ветхий город, однако туда вы не доедете: стези перекрыты, таксисты ни за какие гроши не сунутся, - предупреждает дядька.

Сотрудники гостиницы тоже не в курсе, будто влететь в залитую доля города.

Созваниваюсь с волонтерами. Те указывают адрес: «Всего в объезд придется ехать, это часа два».

У меня дудки двух часов. Скоро стемнеет. И я еду к залитой площади Гагарина, где введена композиция «Я боготворю Орск».

Подъезд к площади перекрыт. Падаю по мосту, а тут, мама-родная: МЧС, скорые, ватаги людей, волонтеры с резиновыми ладьями.

Подхожу к парням в рыбацких комбинезонах.

— Отвозим воду людам, какие отказались эвакуироваться, сидят на верхних этажах, дожидаются у моря погоды, - болтает молодой человек. – Ещё в залитую больницу поедем, они попросили оборудование перебросить оттуда.

Взять меня с собой, отказались: «Не примоститесь. Ладья двухместная, ага и одеяние у вас не подходящий».

С одежей я и впрямь промазала. В гостиничном номере остались резиновые сапоги, тёплая костюм. Не планировала я и плавать в начальный девай приезда.

Однако всё пошло не по плану.

«Цены на аренду взвинтили»

Площадь Гагарина всецело ретировалась под воду. Отсюда водный транспорт со спасателями двигает в ветхую доля города.

Фото: Ирина Боброва
Людей видимо-не видаемо. Все при делах.

Елена вкупе с подругами организовала горячее кормежка для спасателей: «Поначалу мужики тут сидели голодные. Город не гарантировал питанием. А мы же видали, какими они возвращались из двухчасового рейса по воде, еле живые, продрогшие».

Баба повествует, когда город сервировало водой, она с единомышленницами собирала гроши на тапочки: «Ага, ага, народ в пунктах временного размещения выканючивал собственно тапочки».

Вначале тапочки, впоследствии туалетная бумага и пошло-поехало.

Елена, её мама и ещё несколько барышень стоят на раздаче еды. Чего тут всего дудки – чай-кофе, пирожки(к слову, это самые лакомые пирожки с картошкой, какие я когда-либо пробовала), яйца, пицца, суп… К вечерку сюда привезли казан с пловом и горячие лепёшки.

- Мы тут пятые или шестые сутки, уж не помню. Дрыхаю в машине, ныне выбилась домой, помылась и вернулась возвратно, - продолжает Елена. – Провиант приносят всегдашние городские. Вначале мы кормили всего спасателей, однако сейчас наконец-то разрешили передавать провиант тем, кто остался в полосе затопления. Официальные спасатели ведь отнекивались взимать, кумекали, что без еды люд бойче согласятся на эвакуацию. Постановили «выкурить» их таковским образом. Частники втихаря отвозили им.
Отдаленнее Елена болтает о наболевшем: «Мародёры в начальный девай разнесли «Пятерочку», подплыли на ладье, разгромили окна, вывезли продукты… Сейчас полиция на ладьях днем и ночью патрулируют залитую территорию. В городе выискались те, кто наживаются на трагедии. Цены на аренду жилья взвинтили в два раза. Освободить горницу в районе Биофабрики – 2000 рублей, а это жопа мира. Прежде там за 600 рублей сдавали. У людей денег дудки, вот и выступают в ПВР.

Дом моей собеседницы тоже потерпела.

- У нас был коттедж с меблировкой, бесценный техникой, там жительствовали мои родители. Дом всецело ретировался под воду. Восстановлению не подлежит. Сделан он из пеноблоков, обложенных кирпичом. Настолько что дудки вяще у нас дома. Вон, мама стоит на раздаче чая, — кивает в палестину блондинки в ясной куртке. — В чём вышла из дома, в том и осталась, ещё трех кошек поспела забрать. А вот батька, бывший афганец, длительно отнекивался выезжать, дом дался ему впоследствии и кровью. Спасатели беспрерывно гоняли к нему, испытывали, живой-нет. Он сидел там без электричества, телефон на две минуты включит и выключит, экономил батарейку. Вчера МЧС-овцы уже снимали его с кровли.

Беседа прерывает молодой человек в фигуре спасателя.

— Вы длительно будете стоять?А то наши парни из рейса скоро придут…

— Солнышко, доколе ты отсюда не отбудешь, я тоже не отбуду, – оскаляется Елена.

Мы продолжаем беседу.

— Компенсацию сквозь Госуслуги 20 тысяч мы оформили. 100 тысяч обещались за затеряю достояния. А стоимость дома – 6 миллионов без учета техники и мебели.

—Верно, оценку дома произведут, восполнят изъяны?

Елена заливается: «Вы всерьез?Тут нас обвинили в случившемся, на всю сторону взговорили: их предупредил, а они не выехали. Кто нам восполнит с таковским настроем?».

К палатке с едой подходит пенсионер: «Мне воды и пожрать. Я из залитой зоны».

На проблема зачем не эвакуировались, у дяди заготовлен ответ: «Настолько вода ушла». Пенсионер неприкрыто лукавит. Тут же добавляет: «Ага и куда я эвакуируюсь?У меня 2-этажный дом, я добросердечно не брошу».

— Сколько вас человек там?

— Нас шестеро.

Вкупе с Еленой близ палатки будет ее благоверный.

—Он вкалывает на заводе, не попросту ему. А я собственный маникюрный салон затворила на времена. Не до этого.

Фото: Ирина Боброва
В заключительные дни катали, что пик затопления придётся на 10 апреля. Елена мотает десницей: «Если бы настолько оно было на самом деле, наш мэр после заключительного дебоша, перестраховался бы, всех бы эвакуировали насильно. А они не страхуются, значит не настолько страшно».
— На нас на днях наехали сотрудники администрации, якобы, мы кормим людей в антисанитарных обстоятельствах. Припугнули: Роспотребнадзор приедет, вас разметает. Спасатели вступились: ага мы сами приехавших разметаем. Мужикам ведь поначалу даже воду привозили техническую, еды не было. Всего после митинга им забросили бутилированную воду, перчатки, привезли пайки. Мы ребят с самого азбука всецело включали – покупаем перчатки, сигареты, носки. У меня вся машина битком. А спасателей из Симферополя, Екатеринбурга, Перми мы ещё сами размещали. Нам позвонили, взговорили, что опамятуется подкрепление 20 человек, а жительствовать им негде. Мы организовали спорткомплекс «Дельфин», мама сговорилась с риэлторами, те дарма жилье предоставили.

Мимо идет парень в военной фигуре. На внешность, ему чуть за двадцать.

— Ноги сухие?– останавливает его Елена.

— Настолько аккуратно.
— Безвозбранен.

Мы отходим в палестину.

— Видаешь биотулет?Это его сейчас откачали, а поначалу там по горловину было, не забежать. Мужики ходили по нужде, куда придется. Места-то бессчетно, машиста край моя родная…

И отдаленнее уже не церемонится: «Наш мэр боготворит вкалывать на камеру. Как-то он ездил сюда поутру с высокопоставленным чиновником из МЧС, сфотографировался на фоне «моря» и отъехал. Мы дрыхали в машинах. Однако спасатели повествовали, что он к ним не пристал. За все эти дни мы никого не видали из городской администрации: ни замов, ни глав муниципалитетов. Видаю всего МЧС, полицию и гаишников – всех мы и кормим.

— Что происходит в ПВР?

— Девала выступали не величаво, доколе губернатор не приехал и не ввернул по абсолютной программе. Народ, размещенный в ПВР, ноет, однако невозможно всякому поставить микроволновку, диван и телевизор.

А вот к журналистам у Елены жрать спросы: «Я разумею, что бессчетно вырезается. К нам телевизионщики подходили, выканючивали меня об интервью. Я согласилась с обстоятельством: если мои слова не пойдут в эфир, вашему телеканалу вяще никто веровать не станет, мы это вам обеспечим».

— Вырезали?

— Не знаю, настолько и не посмотрела, не до этого. Я ведь сутками у палатки. Связи и интернета тут дудки, стоит техника с глушилками.
«Домой хочу»

Близ воды стоит баба лет 60. Взирает вдаль: «Я не знаю, будто отдаленнее жительствовать. Сквозь 2-3 дня возникнет бишкунак – это природное явление, похолодание в начале апреля, снег может пойти. И что отдаленнее?У меня ведомые возвестили дома в Ветхом городе, сейчас сидят в долгах и кредитах. Будто расплачиваться?И куда нас впоследствии переселят?В Орске ведь дудки новоиспеченного жилья. И безвозбранного нет».

— Я начальный один сюда опамятовалась, хоть своими буркалами посмотреть, будто все выглядит, — продолжает баба.—Почитаю, люд сами повинны в случившемся. Не дрожим планету. Экологи болтают, что беда приключилась из-за глобального потепления… Давай и дамба возвещена из говна и палок… Даже если высушить подтопленные дома, на это смотается времена. Жительствовать там невозможно. Новоиспеченное жилье люд не возьмут. Тут посредственные зарплаты – 15-20 тысяч. На Механическом заводе еще более менее получают, однако не во всех цехах. В кое-каких оклады по 20-25 тысяч. Губернатор взговорил, что выделят всем по 100 тысяч. А стоимость моего дома 3 млн рублей.

К тары-бары-раста-бару присоединяется еще одна баба.

—Наш дом стоял на набережной, напрямик близ дамбы. Дом залит под кровлю. Когда рвануло, за нами никто не приехал. Мы выбились на островок, стояли, голосовали, ловили ладьи. В итоге, нас забрал КАМАЗ. Доколе на нем ехали, кумекала, вертухнемся долу, дороги-то все раздолбанные. Сейчас жительствую у ведомых. Чужая ложка, вилка, кровать… Тяжело… Почитай неделю хожу в одной одеже, ничего не взяла. От гуманитарную помощи доколе отнекиваюсь, неловко чужое таскать.

— Жрать понимание, когда вода смотается?

— Кто же нам выговорит?Я всякий девай сюда хожу, спрашиваю, все пожимают плечами. На днях пристала к величавому дяде, у него звездочки были на погонах. Поинтересовалась у него: вода опадает?Он очутился не в курсе. Мальчишки-спасатели тоже ничего не знают. Что дотрагивается компенсации, нам еще не выплатили, всего заявление написали. Будут испытывать, взаправду ли наш дом был в залитом участке. Вы уже извините меня, охота выговориться. Ещё я домой алкаю. Нехай плохенький домик, однако свой…
«Затарятся бухлом и возвратно в зону затопления»

А вот спасатели не унывают, придерживаются, алкая выглядят замотанными и выдохшимися.

Фото: Ирина Боброва
Их истории заслуживают раздельного повествования.

—Я офигеваю от людей, какие наотрез отнекиваются эвакуироваться, — повествует дядька. — У них в доме ничего дудки: ни электричества, ни воды, ни отопления. Сидят и гвоздят: нам ничего не надобно. Туалета, впопад, у них тоже дудки. Мы же не будем спрашивать, куда они по большущему ходят?И агитировать их не станем, выдохлись уже. Кое-какие посидят пару дней, впоследствии отдумают и названивают: надобна эвакуация. У кого засел телефон, передают мольбы сквозь таковских же ведомых. Или когда плывем на ладье, вопят нам из окон: заберите нас!

Молодой человек добавляет: «Плавать на резиновой ладье опасно, можно нарваться на забор или еще какой-то дисциплина. Уже столько ладей лопнуло. А новоиспеченных в Орске не возьмешь, закончились».

— В Ветхом городе остались незатопленные островки. Когда мы туда ездим, люд нас в тапочках встречают, — повествует ещё один-одинехонек волонтер. — Пару дней назад одних забрали, настолько они закупались водкой, провиантами и на вытекающий девай попросились возвратно. В туалет они ходят в пакет, содержимое выбрасывают в окно. Плывешь на ладье и не настолько боязно, что водой захлестнёт, вяще опасаюсь, что пакет сверху прилетит. Еду народ там подогревает на теплине, какой разводят в домах. Мы им газовые баллоны для этих девал отвезли, горелки домодельные они смастерили. Голь на выдумки плутовата. Рыболовы, какие там жительствуют, вообще не видают резона эвакуировать, у них ладьи жрать, с в случае чего, засели, до магазина доехали. Настолько и болтают: за харчами сгонял и жительствовать можно. В основном, остались дяди и бабы за 50 и возвышеннее. Люд советской закалки, дабы не случилось, им все по фигу.

Фото: Ирина Боброва
Парень в резиновом комбинезоне вспоминает свою историю: «Мы поплыли вглубь, взираю, выступают по кушак в воде две бабы и три мужика, орут что-то. А вода ледяная. Я им воплю: сейчас выйду, завею вас в дом. Они десницей махнули: ага ты что, мы сами».
Про сухой закон, какой планировали завести в Орске на времена ЧС, никто не слышал.

— Хмельное в безвозбранной торговле. Во времена наводнения в Тулуне тоже впрыскивали сухой закон, туда хмельное вообще запретили привозить, однако все ходили пьяные. Когда в первые дни в Орске стали эвакуировать народ, мы плывем, взираем, на кровле мужик сидит на стуле, курит, возле стоит бутылка и закуска. Вот он сверху безмятежно следил за ситуацией. Тут кино можно снимать…

«Хрен осмыслишь, когда смотается вода»

Доколе мы беседовали к дрожу периодически подвозили людей в резиновых ладьях.

Подхожу к приплывшему дяде. В десницах у него котомка с одежей.

— Будто там, опадает вода?– спрашиваю.

— Болтают, уходит, а там хрен его знает, не осмыслишь.
— Вы сейчас куда?

— Ага я и сам не знаю, — опешил пенсионер.

Его подхватили автоволонтеры: «Вручайте в ПВР вас отвезем».

Когда стемнело, к дрожу ошвартовался гусеничный плавающий транспортер.

— Еще один-одинехонек рейс сделаем, переменим ребят, завезем воду и на ныне закругляемся, — скомандовал сотрудник МЧС.

— Меня возьмете?– попросилась я.

— Ох, встанете, — окинул меня взором дядька.

Тут же пристала моя знакомая Елена: «Возьми плед с собой, дабы не продуло».

И мы поехали.

Могу взговорить, что это всего со сторонки гусеничный транспортёр глядится, будто беспробудная машина, какая мягко передвигается по воде. На деле – ничего подобного. Ехать на таковом транспорте — сомнительное блаженство. Доводится беспробудно придерживаются за борта, дабы не улететь в воду. Сидеть негде. Снимать тоже не особо вытанцовывалось.

То, что я завидела, не поддается описанию. Ветхий город залит всецело. Уж не знаю, куда там вода уходит… Мы проплывали надписи «Продукты», «Сбербанк», «Кафе», монумент самолета… Круглых домов дудки.

Доплыли до сухого островка. Спасатели выгрузили воду. В кромешной мгле к нам пристали несколько человек, те самые, какие не эвакуировались.

– Нам тут нормально, один-одинехонек лавка вкалывает на генераторе, провиант завозят, даже на машине можем передвигаться, — стрекочет баба. – Настолько что волков дрожат, в лес не ходить.

По словам работника МЧС, те люд, у каких дома залиты под кровлю, водворились в местной церкви: «Им тоже отвозим провиант. А мы сейчас стоим на улице, она первая встретила удар волны. Помимо у нас в городе вкалывают спасатели, какие разбирали «Крокус» после теракта, были на землетрясении в Турции. В первые два дня людей из Ветхого города сотнями эвакуировали. Плавающий гусеничный транспортёр ездил из полосы затопления переполненный, по 150 человек на него грузились. Плюс кошки, псины. Инвалидов было бессчетно, младенцев. Тут их скорые встречали. Людей на носилках выносили. Это был геена. Ныне ведь начальный девай, когда в Орске не воет сирена».

Навстречу нам вышли спасатели, какие отработали свою смену.

— Настолько встал, что ноги не передвигаются, — кинул один-одинехонек. – Так-то вроде не мороз, однако когда весь девай в воде, то знобко.

На возвратном пути мы заехали в младенческую больницу. Оттуда всех пациентов эвакуировали, однако поддерживать помещение надобно.

Возвратно мы плыли в плотном тумане.

Картинка напоминала апокалипсис.

На площади Гагарина я попрощалась со всеми моими попутчиками.

— Видите, придем завтра, а воды дудки, — подбодрила я ребят.
— Ох, если бы… Ладно, поедем на совещание в администрацию. Ещё надобно вздремнуть хоть пару часов и обратно…