Смешивают пармезан с "российским": спустя 10 лет продуктовых санкций продавцам приходится несладко

Истина, российские предприниматели все-таки нашли способы выкрутиться — не зря тогда же, в 2014-м, взялись анекдоты про белорусских мидий и литовский пармезан, произведенный в Аргентине, а «сырный туризм» в кратчайшие европейские стороны стал весьма популярным развлечением. Сохранились и небольшие лавочки, где все еще можно — втридорога!— взять привезенные в Москву кружными путями европейские провиант. Истина, два года назад — после очередного скачка курса евро, очередного пакета санкций и исчезновения прямого авиасообщения с Европой — численность таковских затаенных точек существенно сократилось, однако все-таки они не испарились.

Примерно, взаправдашние итальянские гнилы — и владетель вовсе не прячет, навыворот, с гордостью болтает, что взаправдашние, — можно найти в меню небольшой пиццерии на Пресне. Можно взять в качестве закуски, можно взять навынос.

Пикантная горгонзола с бирюзовый плесенью продается по 350 рублей за 50 граммов, пекорино романо или пармезан, ставший символом продуктовых санкций, по 450 рублей. Мясные деликатесы тоже можно взять: прошутто котто(вареный свиной окорок)по 350 рублей за те же 50 граммов, прошутто крудо(копченый)— уже по 690 рублей. Столько же стоит брезаола(копченая мясо), а вот салями встанет в 350–370 рублей за 50 граммов.

Безусловно, эти цены — ресторанные, и глядеть к ним надобно соответственно. Однако на скептический проблема — мол, неужели взимают?— сотрудники заведения отвечают терпимой усмешкой.

— Еще будто взимают. Не килограммами, безусловно, однако настолько это и не картошка. Взимают по чуть-чуть: и тут едят, и домой уносят. А вы возьмете?

Если ресторанные цены все-таки смущают(немудрено: килограмм пармезана сходит аж 9 тысяч рублей!), можно поискать счастья на московских базарах. Прилавки с европейскими сырами всегдашне ничем себя не выдают — надобно прийтись подомашнее и внимательно вглядеться в ассортимент, дабы осмыслить: тут тебе и пикантный плесневый французский «Сент-Агюр», и деликатная кремовая немецкая «Камбоцола», и сливочный итальянский «Таледжио»… Продавцы тут искушенные, и глаз у них важнецки наметан: будто всего они разумеют, что клиент, в принципе, готов проститься с какой-то суммой денег — начинают обволакивающе охмурять.

— Вам вообще какой манера сыров нравится?Испробуйте вот этот… Откуда?Это Франция. Еще рекомендую вот этот, он свежайший, всего ныне поутру распаковали…

— А вот это что?

— Это… — продавщица будто будто смущается, однако впоследствии продолжает: — Давай это, в всеобщем, из Костромы влажен. С пажитником. Однако вы испробуйте, он недурной!И стоимость, основное, итого 1400 рублей!И еще вот подобный испробуйте: мягкий, похож на фету!Это нижегородский.

Безусловно, вся соль — в контексте: на прилавке, где стоимость европейских сыров качается между 5 и 8 тысячами за кило(в подвластности от сорта!), полторы тысячи видятся сущей благотворительностью. Однако смешение французского с нижегородским на сырном прилавке — само по себе занимательное явление: до недавнего времени «санкционные» и «импортозамещающие» торговые точки были яркими антагонистами. Однако ныне — будто объясняет продавщица, предлагая испробовать вот этот влажен с пажитником и еще парочку, — ассортимент европейских сыров существенно сократился. Если принципиально торговать всего ими, прилавки останутся полупустыми. А среди российских ведь жрать недурные гнилы, давай правда… если поискать, найти-то можно…

Сократился не всего ассортимент — цены, будто ни изумительно, тоже слегка упали.

Примерно, треугольничек пармезана — не величаво, грана падано или реджано, — нынче стоит 1500 рублей. Динамика налицо: еще полгода назад его стоимость качалась в диапазоне 2100–2300 рублей.

— Если мы не снизим цены, мы вообще ничего не загоним, — начистоту сознается торговец уже близ иного прилавка. — Нам это выгоднее, чем свертеть лавочку абсолютно: беспрерывные покупатели жрать, хоть их и не настолько бессчетно. Вот видали, всего что дама ретировалась в красном пальто?Она всякую субботу приходит. Взимает век по чуть-чуть: сто грамм одного влажна, сто грамм иного, шарик моцареллы. Зато стабильно.

Впрочем, тары-бары-раста-бары о снижении цены звучат довольно-таки иронично. Даже если не заводить привычную беседу а-ля «Ага вы знаете, сколько этот пармезан стоит в Италии?!» — ведь с учетом скачков курса евро и труднодоступности поездок в Евросоюз вариант «купить на родине» становится почитай неактуальным, — все равновелико очевидно: наценка зашкаливает. Утилитарны в любой столице постсоветских царств — в Ереване, Баку или Бишкеке — подобный же кусочек пармезана можно взять за сумму, эквивалентную 500 рублям. Давай, всё сквозисто — там дудки санкций, а тут жрать. А за коктейль из санкций и вожделения закусить важнецкого влажна надобно платить.

Впопад, ответ на проблема «откуда дровишки?» у всех безупречный: «Из Сан-Марино». Все верно — на эту крошку-страну санкции не распространяются, настолько что оттуда можно хоть беса в ступе привезти.

Упаковывая взятые гнилы в красный пакетик, продавщица добавляет заговорщицким тоном, слегка понизив голос:

— А еще у нас жрать новозеландская говядина… Важнецкий рибай. Если вам надобно, изреките за 2–3 дня заблаговременно, привезем.

От этих слов словно дохнуло чем-то неумолимо винтажным. Благополучно запамятованным за тридцать лет, однако сохранившимся на генетическом уровне… Кинофильмами Эльдара Рязанова. Великолепными бабушкиными сказками о том, будто в булочную непременно надобно было прийтись с черного хода, дабы получить свежайший батон. Дедушкиными — о том, будто требовалось кокетничать с торговками из мясного ряда на базаре, дабы захапать кусочек вырезки к празднику. И, безусловно, потрясающим глаголом «достать».