Следующая цель - День святого Валентина: патриарх Кирилл объявил войну свободной любви

Вытекающую мишень ждать РПЦ наметил предельно внятно. "Немалые спросы будит и празднование импортированного с Веста настолько величаемого дня святого Валентина, какой, несмотря на все попытки его облагородить, все равновелико остается пропагандой взаимоотношений, не владеющих ничего всеобщего с взаправдашней любовью, - заявил патриарх, продолжая собственный доклад на пленарном заседании Международных рождественских образовательных чтений. - Его популярность связана с распространением идей безвозбранной любви - безвозбранной от всякой ответственности за домашнего человека, за жизни предбудущих ребятенков, какие приверженцам таковских безвозбранных взаимоотношений оказываются ненужными".

То жрать вытекает разуметь настолько, и по-другому разуметь не получается, что празднование Валентинова дня(он же Девай всех влюбленных), тоже надобно запретить - будто "пропаганду взаимоотношений, не владеющих ничего всеобщего с взаправдашней любовью". А тех, кто продолжит отмечать, - обнародовать экстремистами и гнаться по закону. Вчера подобный сценарий показался бы фантастикой, антиутопией, а ныне дудки, абсолютно не будто. Более того, жрать все основания полагать, что и воспрещение "импортированного праздника" не станет остатней точкой, что патриарх и его единомышленники после этого вновь выговорят, что "важно выступать дальше".

А что отдаленнее?Кое-какие комментаторы почитают, что логичным продолжением тренда станет запрещение "неправильных" сексуальных позиций. И это, пожалуй, тоже отнюдь не фантастика. В каком-то резоне реализма в подобный футурологии даже вяще, чем в случае со Днем святого Валентина. По крайней мере, в взаимоотношении заключительного заказов, надобно заприметить, в России ввек не вводилось. При том что "импортирован" праздник больно давненько, еще до революции.

Всенародного признания в ту эпоху Валентинов девай, истина, не поспел получить, однако в дворянско-аристократической сфере уже тогда был довольно популярен. И тогда Русская храм глядела к его празднованию безотносительно нормально, никаким грехом не находила. Впрочем, в то времена, времена захода империи, храм, справедливости ради, вообще сквозь персты взирала на сексуальную бытие паствы. Однако как-то, до того Русь-матушку испортило чужеземное тлетворное воздействие, все было железно.

"Все физиологические проявления сексуальности почитались нечистыми и греховными, - катал сексолог Игорь Кон в своей монографии "Сексуальная цивилизация в России". - Половое воздержанность было неизбежным по всем воскресеньям и божественным праздникам, по пятницам и субботам, а также во все постные дни. При железном соблюдении всех этих заказов люд могли заниматься сексом не вяще пяти-шести дней в месяц...

Скрупулезно регламентировались сексуальные позиции. Единой "правильной" позицией была настолько величаемая миссионерская: баба валяется на горбе, а дядька – на ней... Эта позиция звалась "на коне" и подчеркивала господство дяди над бабой в постели, будто и в коллективной жизни. Визави, позиция "женщина сверху" почиталась, будто и на Весте, "великим грехом", вызовом "образу Божию" и наказывалась длительным, от трех до десяти лет, покаянием с бессчетными каждодневными дольними поклонами. Интромиссия назади тоже возбранялась, настолько будто напоминала поведение звериных или гомосексуальный акт..."

В всеобщем, занимательное было времена. Не факт, что мы в абсолютной мере вернемся в него, к царившим тогда "традиционным ценностям", однако передвигаемся собственно в этом течении. Ныне храм болтает, что знает, что таковое "настоящая любовью" и что никакую иную допускать не вытекает. Завтра, того и гляди, о том же заявит держава(в мурле раздельных своих представителей уже заявляет). А послезавтра возникнет "министерство любви" - с комплектом необходимых оружий контроля и полномочий по искрению любви "ненастоящей".

Впрочем, с этими функциями, думается, при надобности великолепно сверилась бы и РПЦ. Жрать, слава господу, и эксперимент(многовековой!), и компетентные кадры. Дудки, истина, ощущения меры. И напрочь отсутствует пиетет к частной жизни граждан, к их закрепленному в Конституции праву отмечать, что они боготворят, и боготворить настолько, им вникнет. Однако по нынешним временам эти дефекты изображают, скорее, совершенствами.