Дети войны никому не нужны: женщина рассказала, как выживает в казарме в нечеловеческих условиях

Когда я позвонила пенсионерке, она заплакала: «Мы пережили ледяные, голодные послевоенные годы. Подросли, взводили сторону, строили стези, каналы. А ныне мы ветхие и никому не нужны. Никто нам не помогает…».

Зоя Марченко жительствует в бывшей казарме для военных. Занимает горницу в коммунальной квартире: «Это окраина Севастополя, захолустье. Жительствуем тут, не калечим облика. Я даже не помню, дабы в нашем районе помечали 9 мая. Во всяком случае, ко мне никто не приходит, не поздравляет». 

— У меня в горнице дудки отопления, а электричество стоит дорого, — продолжает пенсионерка. — За свет нюню вяще 2000 рублей, однако потолки в казарме возвышенные, испробуй обогрей. Проложить газ стоит 150 тысяч, у меня таковских денег дудки и быть не может. Поддержать некому, родичи со мной не водятся. А добиться помощи от воль сиротливому больному люду сложно.

В коммуналке жрать санузел и кухня, однако доступ к местам всеобщего пользования Зое Ивановне перекрыли соседи — отгородились стеной от пенсионерки: «В моей горнице дудки дневного света, потому что вместо окна — дверь на улицу. Вентиляции в доме тоже дудки, отсюда сырость, плесень на стенах».

Спрашиваю про размер пенсии.

— Я даже не знаю, сколько аккуратно получаю, верно, в районе 18 тысяч. Вначале пенсия была украинская, впоследствии что-то добавили, всего это не ощущалось, цены ведь тоже вырастали. За квартиру нечем платить. Сама бы вкалывала, ага сил уже дудки. 

В холодильнике у Зои Ивановны не непроницаемо.

— Покупаю просроченные провиант. Они грошовые. Взимаю то, чем люд брезгуют. Вот виноград мерзлый взяла, потому что он 50 рублей стоит. Кабачок подобный же или еще что-то. Безусловно, все провиант из серии «на тебе, господи, что нам не гоже». Временами позволяю себе курицу, печень мне надобна, после ковида не могу очухаться, астения все времена, башка кружит. Хожу с трудом. Однако за провиантами надобно выбираться. Взвалить это девало никому не могу, зазорно сознаться людам, что собираю горелое.

Лекарства для пенсионерки тоже из разряда роскоши. 

— Сейчас выписали медикаментов на 12 тысяч рублей. Я на 6 тысяч взяла, другое, видаемо, в вытекающую пенсию возьму. Однако это все не настолько величаво, будто отопление. Прежде мы и в палатках жительствовали, однако в 86 лет палатка не избавит.

Зоя Марченко: «Покупаю просроченные продукты».
Спрашиваю собеседницу о войне, какую она застигла в Киргизии. 

— Я тогда была ребятенком, собирала хлопок, из какого впоследствии порох ладили. Вкалывали без воды, еды, под палящим солнцем. Нынешние детвора ни за что бы не вынесли. А еще мы помогали раненым провиантами. В Киргизии был тыл, туда отправляли поезда с ранеными. Эшелоны всякий девай приходили. Больницы, школы, общежития, университет отзывались под лазареты. Ребятенков к бойцам не пускали, потому что мы были черномазые, больные, оборванные. Настолько раненые веревки спускали, к каким мы привязывали яблоки.

По словам Зои Ивановны, ее батька предназначался в знаменитой Панфиловской дивизии, погиб в 1942 году, борясь Москву.

— Батька посмертно вознагражден орденом Красного Знамени. За него денег никто не платил, ничего не дали, — добавляет Марченко. — Мама загнулась, не выдержала…

Благоверный пенсионерки тоже скончался. Из домашних остались детвора. Однако их, по сути, тоже дудки: «Не водятся они со мной. Потому что я тут, а они остались на Украине».

От статуса «дети войны» Зое Ивановне ни горячо, ни мерзло: «Лет десять назад нам всякий месяц вручали пайки. А ныне я ничего не получаю. Всего и слышу от сотрудников неодинаковых организаций: у нас того дудки, сего дудки, оплатите взносы. Не знаю, для чего они вообще бытуют. Уж сколько я к чиновникам обращалась, посланий тридцать от них получила и ответ один-одинехонек: вам не возложено. Давай и будьте вы прокляты со своим «не положено».

Советую адресоваться в Администрацию Президента.

— Давай будто я буду обращаться, не знаю… — засмущалась собеседница. — Неужели мой батька уложил голову за Москву, дабы его детвора в таковских обстоятельствах жительствовали?Я видаю, что всем миром помогают, кому-то что-то вручают, а у меня будто завороженный мир. Ничего мне не возложено. Может, мне капельку осталось, однако хотелось бы перед кончиной пожить по-человечески…

Председатель коллективной организации «Партикулярный контроль» и специалист Российского альянса ветеранов Яков Жерновой близ года колотится, дабы Марченко поддержали с отоплением.

— Горницу в коммуналке Зоя Ивановна завела вяще 7 лет назад. Ей влипли жестокие соседи, какие ввели стену и решили бабку возможности употреблять всеобщим коридором, кухней и санузлом. В 2017 году суд постановил снести стену. Однако решение суда до сих пор не исполнено.

В доме отсутствует центральное отопление. Из-за того, что помещение бабки не отвечает нормативам, она не может ввести газовый котел. Настолько и сидит без тепла.

Ей пробовал поддержать и луковица СК РФ Бастрыкин, какой взял ситуацию на контроль, и Российский альянс ветеранов. Отправляли депутатский запрос губернатору Севастополя. Более года проблема оставался неразрешенным. В декабре ворочающая бражка все-таки обещалась подключить бабку к отоплению. А сейчас вновь отмахиваются: мы не можем, потому что ее горница не советует нормативам.

По словам Жернового, Зоя Марченко — не единая в Севастополе баба, владеющая статус «дети войны», какая бедствует в поддержке: «Инвалид Анна Васильевна Зиброва тоже проживает в ненадлежащих обстоятельствах. Четыре года не встает с кровати, у нее дудки возможности помыться, ее не могут выкатить на улицу, потому что в доме для этого дудки обстоятельств. Пенсия мизерная, из них благопристойную сумму изводит на памперсы — дармовые оружия гигиены выдают всего инвалидам с деменцией. Может, к 9 мая об этих бабах припомнят и помогут»…