Эксперты назвали доступность препаратов одной из главных проблем онкологии

Будто рассказал луковица юридической службы пациентской организации «Движение против рака» Андрей Чистов, ныне жрать три пути получения препаратов для онкопациентов: «Если препарат зарегистрирован и включен в перечень жизненно величавых и необходимых(ЖНВЛП), это самое простое — доктор его определяет, а пациент получает. Если препарат не включен в ЖНВЛП, однако зарегистрирован — надобен федеральный или здешний онкологический консилиум. А там нередко болтают: мы не будем принимать таковое решение. И тут доводится домогаться его решения неодинаковыми путями. Третий колея: препарат не зарегистрирован и не включен ни в стандарты, ни в перечни. Это самый сложный, однако наиболее пролетарий в судебной практике вариант. Надобно решение федерального консилиума, на основании какого минздрав региона должен закупить препарат, если у пациента жрать к нему свидетельство и для него дудки иных методов лечения. Если препарат не закупают, жрать шансы одолеть в суде. 

Однако, по словам профессора кафедры гематологии и трансфузиологии имени академиков И.А.Кассирского и А.И.Воробьева ФГБОУ ДПО РМАНПО Минздрава России Елена Барях, зачастую на получение препаратов, необычно сквозь суд, уходят месяцы, каких дудки, примерно, у пациентов с лимфомами: «Гуще итого у нас встречаются диффузная и фолликулярная лимфомы. Фолликулярная может развиваться длительно, однако проблема в том, что у большинства пациентов случается рецидив, оттого необходимо добиться максимального эффекта на первой линии терапии. Сейчас выступает бессчетно изысканий по розыску новоиспеченных мишеней для терапии. В декабре-январе наши ученые обещаются появление прорывной картоклеточной терапии. Сейчас все деятельнее используются биоспецифические антитела — они перепрограммируют клетки настолько, что они начинают биться с раковыми. Если болтать о диффузной лимфоме, то она — самая дробная и, увы, самая враждебная: заболевание развивается больно бойко, пациенты не могут длительно дожидаться терапии. Распорядка 60% отвечают на химиотерапию, однако у 30% развивается рецидив, а 10% вообще не реагируют. То жрать 40% пациентов нужны максимально эффективные лекарства: таргетные или иммуноконьюгаты с моноклональными антителами(препараты, какие доставляют терапевтическое вещество вовнутрь клетки). Хотелось бы, дабы препараты стали доступнее для наших пациентов, на суды времени нет».

И алкая, будто доложил Андрей Чистов, для пациентов с лимфомами орудует отдельный распорядок обеспечения лекарствами, он больно сложный и запутанный, и к тому же в перечне этих лекарств вообще дудки таргетных.

Врач-химиотерапевт отделения химиотерапии ГБУЗ «Московская городская онкологическая больница №62 ДЗМ», заведующая дневным стационаром Анастасия Данилова рассказала о важности диалога между пациентами и докторами: «Временами возникают конфликты, когда пациенты выканючивают изыскания на мутации, а доктор не может их назначить, или дожидаться их настолько длительно, что может повлиять на прогресс. Сейчас при многих заболеваниях величаво выявить драйверные мутации — мишени, на какие жрать таргетные препараты. Примерно, при раке воздушного таковские мутации встречаются в всеобщей сложности у 30–40% пациентов. Особый фокус — на пациентов, какие ввек не курили; на молодых. Временами изыскание на выявление генетических мутаций продолжаются по полгода, и, когда мы видаем враждебную конфигурацию рака, мы не можем дожидаться — и предлагаем пациенту взяться безотлагательную химиотерапию, а параллельно коротаем углубленную диагностику. Однако случается, что прок от изыскания минимальна, поскольку вероятность мутации крайне мала».

Немало внимания на форуме уделялось и иным проблемам онкопациентов, о каких не век болтают. Более 80% из них бедствуют в психологической поддержке. По словам главы региональной пациентской организации Юлии Ивашкевич, многие ощущают себя изгоями, а 90% ощущают переживания, связанные с проблемами сексуальности. «Необходимо завести понятие «предреабилитация», — почитает Ивашкевич.