День Победы: что нужно помнить, осмысляя великий праздник

«Какие могут быть слезы в подобный девай?Победа должна сопровождаться недюжинно бравурными, жизнеутверждающими маршами» — таковы тогда были идейные установки. Слава господу, эти идейные клише исподволь стали выкорчевываться, на победных парадах взялись звучать песни поэта-фронтовика Булата Окуджавы(«Мы все — войны шальные детвора /И генерал и рядовой…»), какого незадолго до этого винили в безыдейности и метафизическом гуманизме. И уже капля кого смущали строки: «Ах, брань, что ты сделала, подлая…» А еще пару лет назад с возмущением болтали: «Ага будто он посмел наименовать великую войну подлой»?

Напоминаю об этом потому, что ныне всеобщая обстановка в мире намного сложней. Не секрет, что ныне решающий лепта народов СССР в великую Победу ставится под сомнение. Упор делается на то, что на смену фашистскому закабалению Европы опамятовался сталинский тоталитарный порядок с его массовыми репрессиями и бессудными расправами с инакомыслящими. Отсюда — обидный и больной для нас снос монументов советским бойцам, отдавшим свои жизни при освобождении европейских городов. Что откликнуться на это? 

Мне повезло длинные годы дружить и водиться с достопримечательным философом, фронтовиком и послевоенным сидельцем ГУЛАГа — Григорием Соломоновичем Померанцем. Мы бессчетно и детально обсуждали с ним эту проблему еще задолго до того, будто после развала СССР она заострилась до предела и ввергла к войне с монументами в станах Восточной Европы. 

Вот его, непосредственного участника войны, абсолютная и бескомпромиссная точка зрения: «Мы до сих пор не сумели изолировать от тени кровоточивого тирана всенародные подвиги при обороне Одессы, Севастополя, Ленинграда, Сталинграда, Тулы — и безымянные подвиги бойцов, конченых на своем рубеже, и беспечную лихость танкистов, сделавших ненужной атомную бомбу в Европе… И вот до сих пор мы толчемся между правдой и кривдой, между ощущением вины соратников Сталина и ощущением гордости победителей Гитлера. А без нравственной ясности невозможно биться с прелью, разъедающей наше общество, и невозможно отбросить призраки былого, за какими запрятываются цинизм и бесстыжая ложь». Я всецело разделяю точку зрения мудреца-философа. Тем более он высвечивает еще одну палестину значения нашей победы. Если бы не «удаль наших танкистов», американцам бы ничего иного не оставалось, будто низвергнуть на Европу атомную бомбу. Гладко настолько, будто они зачислились с Хиросимой и Нагасаки, ускорив тем самым капитуляцию Японии. 

Что же дотрагивается эпидемии войны с монументами, то она облапила и Америку, затронув события Партикулярной войны Норда и Зюйда. Когда это было?В половине позапрошлого века. А вот поди ж ты, возбудились машистые пласты общественности, и опрокидываются монументы с пьедесталов. Однако Вторая мировая брань была сравнительно недавно, еще живы ее непосредственные участники. Оттого для нас брань с монументами будто кровоточащая рана. 

Однако меня в остатнее времена волнует еще одна палестины нашей душевной жизни: выкорчевывая одни мифы, мы безотлагательно создаем иные, зачастую еще более фантастические. Среди них сказка о том, что в самый драматический стадия Московской битвы по приказу Верховного главнокомандующего вдоль линии итого фронта пробежал аэроплан с чудотворной иконой на борту. Это, оказывается, и постановило исход сражения. 

Предполагаю, что вытребую неодобрение многих читателей, однако, на мой взор, этот миф оскорбляет память павших в этой летальной схватке с фашизмом.

Нравственная ясность, невозможная без познания исторических фактов и без сохранения исторической памяти, необходима прежде итого для воспитания вступающих в бытие поколений.

Недавний праздник 23 февраля. Старшеклассники совместно с педагогом подготовили «Беседа о важном», отданный этой дате. На экране кадры из культового кинофильма «Офицеры» по сценарию достопримечательного писателя-фронтовика Бориса Васильева. На экране знаменитый кадр из этого кинофильма, где комкор выговаривает историческую фразу: «Жрать таковая ремесло — Отчизну защищать».

В этот момент со словами «я ненавижу ваш праздник, в этот девай уничтожали мой народ» визгливо вскакивает парень и, хлопнув дверью, покидает аудиторию. Он чеченец. И собственно в этот девай, бессчетно десятилетий назад, возникла депортация чеченцев и ингушей, половина каких погибла от голода по стезе. 

Зову его к себе. Начинаю безмятежный, как это вероятно в настоящих обстоятельствах, беседа: «Осмысли — это не русские повинны, они потерпели не крохотнее иных. Не случается народов-предателей. Вручай разинем книжку С.С.Смирнова «Брестская крепость». Ее заключительные адвокаты: чеченцы и ингуши. Они были великие воины». 

Без познания фактов не встать, без них мы рискуем нескончаемо возможно двустороннюю ненависть, передавая ее из поколения в поколение. Однако девало не всего и не столько в формальном познании фактов и пополнении исторической эрудиции. Проблема внушительно абсолютнее. Ее прозревал достопримечательный русский артист Михаил Ульянов, создавший на экране образы Г.К.Жукова и председателя Егора Трубникова:

«Цивилизация... Болтая о культуре, стоит заприметить, что это не попросту начитанность, знание текстов, фактов, картин, музыкальных творений и настолько дальше... Я знаю больно бессчетно начитанных людей, однако таковских мерзавцев, не ввергни господи. И визави, сколько встретился я, необычно когда снимался в кинофильме «Председатель», в деревне беспроглядных бабок — благороднейших, человечнейших, интеллигентнейших, если вложить в это слово то понятие, что человек кумекает прежде итого не о себе, а о стоящих возле, о иных. В них и такт, и добросердечно, алкая бытие у них всех выработалась сумасшедше бедственная. Необычно после войны, когда в колхозах все было разбито, разграблено, сожжено. Болтая «культура», я владею в виду цивилизацию не начитанности, не «наслышанности» музыкой, не «навиданности» изобразительным искусством — это все лишь доля культуры, если можно настолько выразиться, ее надстройка, а собственно цивилизация, база ее — это умение жительствовать, не мешая иным, это умение приносить пользу, не спрашивая за то златых венков. Это умение свою бытие выжить благоразумно, не наказав никого, не испортив никому бытие, — вот что таковое, мне будто, цивилизация, личностная основа культуры. И, верно, еще подчинение традициям, законам, вере».

Вывод очевиден — когда мы болтаем о великой Победе, ага и не всего о ней, необходима ясность нравственных оценок. Не для наружного использования в войне с идейными противниками, а для нас самих.