Кинорежиссер Борис Айрапетян представил свое видение ситуации в Армении

Что показали миновавшие внеочередные выборы в Национальное собрание Армении, кроме изумительного соответствия набранных процентов к девизам участвующих бессчетных партий и блоков. К образцу, в партии «Национальный конгресс» с девизом «момент серьезности» — «серьезности» очутилось на 1,54 %; в партии «Ясная Армения» — просветления было на 1,22 %; в партии «Свобода» с запугивающим девизом «не уступим» — не уступили итого на 0,14 %; у блока «Честь имею» — честь владели на 5,23 %; процветание у «Процветающей Армении» закатилось до 3,96 %; блок «Армения» заблокировался от своего былого всего на 21,04 % и т.д. и т.п. Основное – шанса на Ясное, Процветающее, Безвозбранное предбудущее Армении политический бомонд бросил 53,92 процента.

В этих обстоятельствах партии Никола Пашиняна «Партикулярный договор» придется претворять в бытие собственный девиз: «Предбудущее есть…». Эта хрупкая упование воздушно улетучится, если общество в абсолютной мере не осознает сути, глубинных причин, ввергнувших сторону к столь бедственному во всех взаимоотношениях политическому кризису. Вся предыстория борьбы за воля, спровоцированная незадачей в карабахской войне, выявила ту подноготную, в коей общество пребывало заключительные десятилетия, а ныне дрожит оглянуться на отжитую правду. Однако придется, ибо историческая закономерность иного пути спасения не предусматривает.
Разгром с ощущением собственного совершенства случается порой самой большенный победой. Быть поверженным, однако не продувшим. Выбросить задание, дабы владеть возможность выбиться из выработавшейся ситуации и передвигаться вперед. Рассматривать разгром будто доля развития, какое помогает восстать на ноги, окрепнуть или… повзрослеть. Признать преимущества противника, и дабы победитель не глумился над ним, а уважительно болтал о своем противнике. Подобный подход к событиям не присущ малоразвитым партикулярным обществам. Тут традиционно взимают апогей эмоции под лозунгами ура-патриотизма неодинаковых мастей и калибра. Активисты не оставляют пункт не всего здравому резону, великодушию и всякого рода приличию, однако и загоняют общество на новейший виток бытующих проблем. Если у всякой сторонки своя истина, то истина — одна. И стремление к ней — натуральный процесс в цивилизованных местностях.
Разгром Армении в Нагорном Карабахе продолжает побеждать сегодняшнее армянское общество. Проблема не в столкновении воззрений в горячих дискуссиях или капитальных расследованиях по предлогу исхода сорока четырехдневной войны. Эти попытки, вряд наметившись, залпом же скатывались на уровень… дворовых разборок. Выговор выступает о морально-нравственном климате, какой пожирает сторону изнутри. Поведение большинства политических, коллективных деятелей создало впечатление, что у общества жрать запрос на политическую отсталость и бескультурье.

Оппозиция, обрушившись на воля, огульно винила премьер-министра стороны Никола Пашиняна в прямом предательстве, в подкупной капитуляции и спрашивала его незамедлительной отставки. В заваренной истерике бывшая настолько величаемая «элита» ахово прятала жажду бойкого возвращения к власти и в этой горячке не осознавала свою несостоятельность, подзабыв бесславное былое. Захлебываясь жаргонным бравированием, они зациклились на одном люде, на его личности, семье, ребятенках, маниакально спрашивая его ухода с поста, и нередко грозились плотской расправой. Доколе что безвестные их поборники поспели изувечить соратника главы правительства – спикера Национального собрания – на буркалах у его сына. Эту одичалую цивилизацию представители древней нации каждодневно преподносили подрастающему поколению, собственным ребятенкам и другому миру сквозь свои бессчетные митинги и оружия массовой информации. Крайняя конфигурация невежества вселяла в них уверенность, что обзыванием и оскорблениями первого рыла и его семьи они проявляют истинный патриотизм, будят симпатию и доверие людей. Омертвелыми, набитыми оскоминой лозунгами эти бесповоротно затерявшие ощущение меры «патриоты» обещались вывести сторону из кризиса к ясному предбудущему.
Истина и то, что впервинку топорную воинствующую риторику в публичных выступлениях озвучил сам господин Пашинян. Вступив во воля, еще в начале пути он, под бременем борьбы с коррупцией и политических провокаций, частенько вылезал из эмоционального равновесия и с революционной страстью грозился подстрекателям «уложить мурлом в асфальт и размазать по стенкам». Подобные выпады ложились на давлю взбунтовавшемуся народонаселению, а наиболее вдохновленные грядущим возмездием граждане временами устраивали бывшим функционерам люстрацию в духе Средневековья – пристраивали гробы с черными лентами к их дверям, окнам.

Николу Пашиняну удалось частично сломать хребет тотальной коррупции. Однако всего частично. Хозяева магазинов, кафе, ресторанов и иных объектов социального обслуживания, десятилетиями мающиеся от каждодневного мздоинства начальствующих чиновников, наконец облегченно вздохнули. В бизнесе кончились денежные и долевые отчисления. Однако сопротивление затаившихся в отраслях коррумпированных группировок ощутимо воздействовало на поступательный ход переустройств, нередко вынуждая новоиспеченную воля совершать непродуманные шаги. Вкупе с тем в кадровой политике, в управлении процессами государственных структур, ее институтов премьер-министр и его кабинет допускали капитальные просчеты будто в стратегическом, настолько и в тактическом плане. Чувствовалось наличие психологической энтропии, когда проблемы с надобностью воспроизводят проблемы. Взять алкая бы сферу культуры и искусства, где государственная политика в основном подчинена стихийному течению обстоятельств. У дробно сменяющихся чиновников в хаосе приоритетов неизменно одно – противопоставление национального общечеловеческому, предпочтение итого ведомственного достижениям вселенский культуры, игнорирование новаторских идей и методов художественного воздействия. Разглагольствование о некоем здешнем, специфическом, недоступном для понимания иных коллективном укладе изображает итого лишь надуманным и неладным оправданием перед современностью.
Неприкрытым остается также конформизм здешних знаменитых деятелей искусства, какой завел статус образцовой модели поведения. Мне приводилось катать об этом разрушающем внутренние устои явлении, а также обстоятельствах возникновения возмужалого партикулярного общества в статье «В отсутствие критики критической мысли». Однако это уже иная, раздельная тема. Мы же тут помечаем тот минорный факт духовно-нравственного, морального упадка общества и узости его горизонта, вследствие чего невозможно осуществлять самые благие намерения по оздоровлению стороны. Одним словом, интеллектуальная деградация, накопленная армянским обществом за тридцать лет постсоветского стадия, выплеснулась наружу и предстала перед нами во всем своем уродливом облике. С этим багажом край пошла на внеочередные, «спасительные» – будто заявляла зеленая «элита» и иже с ней – парламентские выборы.
Если вкратце, то основные причины, какие ныне завели сторону в тупик, вытекающие. Победа в карабахской войне в 1994 году послужила отнюдь не самым важнейшим образом для вновь образованной постсоветской республики. Эйфория победы словно разболтала восприимчивость общества к инстинкту самосохранения. Всепоглощающее радостное ощущение надолго сервировало сторону от насущных задач по сооружению нынешнего правового царства, его безопасности, полноценных институтов партикулярного общества. Избыточно-длительное воздействие эйфории перестало отвечать объективным обстоятельствам, и для стороны, столетиями не владеющей политического, государственного эксперимента управления, в перспективе стало разрушительным. Собственно в этот стадия возникли подходящие обстановка для коррупционных финансовых схем, сделок с должностями; процветало вымогательство со сторонки чиновников с применением угроз, силы, подкрадывалось новоиспеченное для слушка слово «рэкет» — организованная преступность. В отличие от России, в Армении девяностых не было таковских проявлений бандитизма, такового числа душегубств, разбоев и насилия в подъездах, беспроглядных переулках. Люд допоздна прогуливались по ахово озаренным улицам, встречали свет на террасах кафе, бабы и молодежь могли ночью одни возвращаться домой. Однако был государственный рэкет, какой за кратковременное времена стал нормой жизни и привычным для коллективного сознания. Многие достойные люд при первой же возможности покинули сторону. Интеллектуальный потенциал общества неуклонно бросался и вскоре добился своего предела.

На этом фоне закладывались основы… феодальных взаимоотношений. В Армению этот уклад коллективной жизни вернулся из былого в половине девяностых и успешно прижился вплоть до смены власти весной 2018 года. Настоящий стадия в новейшей истории республики можно наименовать эпохой феодального варварства. Тут вяще сходства, чем метафоры. Важнейшие земли доставались богатым, крестьян же опутали неподъемными обстоятельствами, какие вынуждали их задешево торговать свои наделы. С ведома воль продавались и покупались государственные должности, депутатские места в парламенте — прейскурант стоимостей был знаменит всем и всякому. Государственная кормушка вручала возможность чиновнику укрепить или расширить собственный частный, семейный бизнес, дабы впоследствии гордо выставить нажитое на всеобщее обозрение. Ага и подопечные не почитали начальство, зажиточность каких не будоражило воображение. В ХХI веке это и жрать варварство. Благо для его архитекторов, атрибуты цивилизации, заброшенные в эти края глобализацией, начиная от техники и одежи до интерьеров и верного питания, весьма впопад прикрывали внешний внешность этого анахронизма.

Времена от времени общество задается спросом – какую роль сразился в настоящем «историческом казусе» Левон Тер-Петросян будто начальный президент постсоветской Армении: либо он был автором коррупционной системы, либо не замечал ее поползновения, а может, видал и осведомил, однако не мог противостоять нажиму обстоятельств. Не снимая ответственности с главы царства, близоруко вязать проблему всего с его именем. Ведь общество видит собой более машистый феномен, выходит, и оно прет знаменитую ответственность за содеянное. Однако общество, волею судьбины веками далекое к идеям и ценностям Просвещения, немотствовало. Скованное в тисках социально-экономических передряг, оно скатывалось в образовавшуюся систему и приобретало деструктивный норов одномерности.

Другой президент республики, Роберт Кочарян, с позволения своего миропонимания подхватил наметившуюся тенденцию и довел ее до стабильных средневековых взаимоотношений. Число коррумпированных богатеев, сколотивших собственный первоначальный капитал благодаря налоговым манипуляциям или сговору с волями по государственным кредитам, субсидиям, тендерам, визгливо возросло. В Национальном собрании заседали весьма экзотичные персонажи с мешками денег и их приспешники. К ним надолго приклеилось остроумное афоризм: «имеет диплом, однако не владеет сокурсников». Там же, в парламенте, во времена очередной сессии, был произведен самый громовой в республике теракт, в итоге какого погибли премьер-министр, председатель парламента, два вице-спикера, три депутата, министр. Были и раненые. Лидер боевиков перед зверской расправой прокричал: «Хватит выпивать нашу кровь!». Под амба двух сроков своего правления президент спровоцировал массовые протесты против нарушений на выборах. В ходе бедламов погибли десять человек, близ двухсот раненых адресовались в больницу. Не повезло и приятелю главы царства, какой за фамильярное приветствие на людах сквозь считаные минуты в туалете поплатился жизнью от побоев охранника президента.

Активность и рост вселенский экономики, до кризиса 2008 года, совпали с стадием правления второго президента. Строительный бум, возникнувший на всем постсоветском пространстве, в Армении символизировали возведенные на Нордовом проспекте, в фокусе столицы, дома. С точки зрения городской архитектуры будто интеллектуального коллективного высказывания этот комплекс наиболее зримо обобщает стагнацию в мышлении. В итоге среди напичканных по всему городу несуразных новостроек не взялось ни одного архитектурного ансамбля, а водящиеся – испарились, за исключением на площади Республики, какой был сооружен еще в советские времена в половине двадцатого века. Эстетический и интеллектуальный степень общества не позволял бороться собственную цивилизацию от своих же посягателей на нее. Взамен — припустили тары-бары-раста-бары о великих традициях армян в области сооружения и архитектуры. Не будем забывать, что в найденном резоне цивилизация и искусство для армянской нации – это проблема национальной безопасности. Однако воз и ныне там.

Серж Саргсян, третий президент, до того будто стать главой царства, владел возможность на возвышенных должностях – при втором президенте республики – следить за «эффективностью» отжившей исторической парадигмы. Он ничего не стал менять в политической, социально-экономической системе и частенько закрывал бельма на зреющие социальные взрывы. Безработица вырастала бойкими темпами. Безвыходность положения ныне вынуждала народ покидать сторону потоками, фамилиями. Опустошались школы в деревнях, сами деревни. Ходили слушки, что это целеустремленная политика воль – ввергнуть в соответствие численность социальных выплат с минимальным доходом бюджета. Меж тем государственный рэкет в республике процветал. Устойчивая коррупция была пронизана во все сферы жизнедеятельности. Негативный имидж президента разбавлялся его интересом в развитии шахмат, федерацию какого он возглавлял. Взаправду, армянские шахматисты при нем выиграли немало мировых турниров.

В половине второго президентского срока луковица царства поймал некое шатание в обществе. Доводилось ослушивать нелицеприятную критику в собственный адрес, в адрес семейного и облегающего его кланов. Всенародная молва валила ему и второму президенту биллионы долларов индивидуального обогащения. Скептики же ограничивались крылатой фразой — «нет дыма без огня». Президент поспешил заговорить об искоренении, настолько взговорить, кое-каких дефектов, владеющих пункт быть, однако сосредоточил свое внимание на внесении изменений в орудующую Конституцию, по коей президентская республика должна была стать парламентской. Капля кто колебался, что основной мишенью этих изменений была попытка орудующего президента сохранить воля после завершения второго и заключительного срока на своем посту. Возникли акции протеста оппозиции против назначенного референдума. Заводчику новоиспеченной фигуры правления доводилось не один объясняться, а после и выступить с официальным заявлением, что он не будет притязать на пункт премьер-министра. Большенный дилетант шахмат, Серж Саргсян чего-то величавого не просчитал на политической доске и… выставил свою кандидатуру на пост премьер-министра. Сообразно изменениям в Конституции, большинством голосов депутатов, ему подручных, он был избран на основную государственную пункт. Ход конем очутился роковым. Гладко сквозь неделю после избрания он вырван был отречься от своего поста под давлением массовых протестов по всей республике во главе с Николом Пашиняном. Надобно признать, что бескровная и бойкая смена власти в эти драматические дни приключилась не всего благодаря возвышенной самоорганизации очнувшихся масс, однако и индивидуальному мужеству Сержа Саргсяна, не положившего со своей сторонки столкновений – он предпочел затерять воля, дабы не становить под угрозу бытие и здоровье соотечественников. Настолько в апреле 2018 года в Армении завершилась эпоха феодального варварства. Ментальность государственных мужиков и социальных групп, в равновеликой степени, не позволяла стороне развиваться длинные годы и в итоге обвернулась насильственной сменой власти и душещипательным для народа поражением в сорока четырехдневной войне в Нагорном Карабахе осенью 2020 года.

Изжить из коллективного сознания средневековую психологию гораздо сложнее, чем возложить амба собственно взаимоотношениям. Потребуется не один-одинехонек год, вероятно, десятилетия. Одномерное общество дробно случается парализовано политической отсталостью. К образцу, за три года после отмены «варварской эпохи» в коллективной сфере не наблюдается брожения новоиспеченных дум, интереса к критическому разбору и пересмотру своего места в всеобщем цивилизационном ряду. Ментальность по-прежнему в диалоге со Средневековьем. Традиционные скрепы, в том числе христианские, очевидно, не действуют на создание крепких взаимоотношений в обществе, на обоюдное пиетет и доверие между его членами. Этим обусловлено рекордное даже для малоразвитых местностей численность партий и блоков, зарегистрированных Центральной избирательной комиссией на внеочередных парламентских выборах — двадцать пять из ста двадцати семи официально бытующих. Таковое раздробление социальных групп в стороне с народонаселением менее трех миллионов человек вполне укладывается в феодальное разум эгоцентричных инвесторов. В те дальние беспроглядные времена тоже не в почете были большущие вложения в образование, медицину, цивилизацию.

Политический кризис, вытребованный поражением в карабахской войне – это видаемая доля бессилия общества перед обстоятельствами, какие взяли апогей над ним. Кризис армянского общества — в развитом отставании от познавательных обстоятельств времени. В подкорке коллективного сознания кроется мощное сопротивление к новоиспеченным социальным реалиям. При любой авангардный социально-политической системе примирение будет длинным, если, безусловно, оно вообще состоится. Оттого «спасительными» для нации и впредь будут не внеочередные выборы в парламент, а выбор нацией новоиспеченных идей, истинного ренессанса и, если рок благословит, развитого взрыва. В самый один обратить взор на то, что как-то миновало мимо дедов сегодняшнего общества — эпоху Просвещения, упомянутую возвышеннее. К тому же энциклопедические познания, безвозбранная дума, новоиспеченная этика будто наука и гуманизм опамятовались на смену феодальному Средневековью, нравы какого ныне настолько удручающе демонстрирует армянская политизированная окружение. И начинать надобно, по всей видимости, с нормативной этики. Там, среди прочих премудростей, жрать и таковое: «Аморальность общества отражается в первую очередность на молодом поколении». Однако длиннейшее познание морально-нравственных норм — это восприятие этики будто разумности, навещенной на выживание. Не в этом ли спасение, когда край в мире малоразвитых близится к пограничной ситуации?